Шанталь Мийон-Дельсоль - Политические идеи XX века

217'

XX век ознаменован успехом правового государства, контуры которого становятся всё более чёткими, а его влияние непрерывно растёт. Государство-гарант, оказавшееся на положении бедного родственника среди систем-чудовищ, не обещало золотых гор, довольствовалось скромной ролью хранителя порядка и не претендовало на установление прямой связи между настоящим и будущим. Единственная идея, которая не возведена в ранг какого-нибудь "изма". Несистематизированная идея, считающаяся тем не менее универсальной, потому что она соответствует -правда или нет? - представлениям о счастье универсального человека. Этим объясняется её прозелитизм и её боевитость. Весь XX век отмечен борьбой между правовым государством и идеологическим/тоталитарным государством. В этой борьбе, где были и тревоги периода между двумя мировыми войнами, и ожесточённые бои 1940-1945 годов, и напряжённое ожидание худшего во времена холодной войны, столкновение идей происходило через посредство танков. Обладая значительной военной мощью, правовое государство часто выглядит слабым, колеблющимся, пацифистским, слишком терпимым, тогда как его идеологизированные противники не стесняются использовать ложь, хитрость, цинизм. Кроме того, народы в течение долгого времени сравнивали скромные достижения правового государства с фантастическими проектами и пропагандистскими заявлениями идеологических государств.

Там, где противостояние танков и ракет отражает войну идей между политическим реализмом и системами, формирующими нового человека, правовое государство слишком долго считало себя потенциальным побеждённым. Но при этом не принималась в расчёт интуиция, которую замечательно выразил К.Ясперс: свобода должна победить в открытом бою одной лишь силой примера и уже только потому, что она существует. Наивная мысль? Не совсем. Конечно, освобождение Восточной Европы в 1989-1990 годах было бы невозможно без молчаливого согласия советского правительства. Но оно в огромной степени было обусловлено решимостью народов, вдохновлённых примером плюралистической демократии. Очевидно, что Москва ослабила влияние на своих союзников из-за своей слабости и/или руководствуясь какими-то рассчётами, но уж никак не из этических или моральных соображений. Но есть серьёзные основания полагать, что за последние годы Восточная империя испытала со стороны Запада такое же влияние примера, которое марксизм-ленинизм оказывал на западные страны в течение многих десятилетий XX века.

Марксизм-ленинизм потерпел поражение на двух фронтах: в политике и в идеологическом влиянии на мир. Причём оба поражения произошли практически одновременно, но без видимой причинно-следственной связи.

Политический провал очевиден, особенно в сравнении с целями, провозглашёнными Революцией 1917 года, хотя советская власть могла гордиться тем, что она управляет пусть обескровленной, но второй по военной мощи державой, способной подавить стремление прибалтийских стран к независимости. (Понятие успеха очень субъективно). Любой наблюдатель, свободный от шор марксизма-ленинизма, знал ещё десятилетия назад, что обобществлённая экономика порождает дефицит всего и вся и что идеологизированное государство подавляет политические свободы граждан. К сожалению, таких незашоренных наблюдателей было очень немного среди европейской интеллигенции. Экономический и политический крах оказался недостаточен, чтобы поколебать веру в марксизм-ленинизм. Для этого понадобилось, чтобы сами хранители ортодоксального учения выставили свои преступления и ошибки на всеобщее обозрение. Только открытое признание провала, а отнюдь не сам провал, положило конец вере в утопию.

1989-1990 годы, которыми завершился век, начавшийся в 1914 году, были отмечены падением бастионов тоталитаризма. Революции, последовавшие одна за другой в странах Восточной Европы, стали первыми современными революциями, которые "не пожирали своих детей". Потому что круг замкнулся, и это были первые антиреволюционные революции, те, которые пытаются поставить опрокинутый мир с головы на ноги и положить конец адским замыслам создания нового человека. Возможно, они возвещают наступление новой эры реализма, которая будет соответствовать эре духовности, о которой говорил Мальро, ибо утопия замещает собой и реальное и духовное, а разрушение утопии приведёт, наконец, к восстановлению этих двух взаимодополняемых начал.

Победив силой примера, правовое государство не стало хозяином положения в разыгрывающейся манихейской драме. Если оно показалось столь привлекательным, то лишь в сравнении с безумствами его противников. В действительности, его облик отнюдь не ангельский, и оно представляет собой один из, многих политических режимов со всеми вытекающими из этого последствиями. Вероятно, было бы ошибочным полагать, что оно станет беспрепятсвенно распространяться во всём мире, как если бы оно являлось единственной политической атмосферой, приемлемой для людей, достойных так называться. Конец марксизма-ленинизма не означает появления на его месте политического и экономического либерализма, вопреки упрощённым схемам, затрудняющим наше восприятие действительности. Если Восточная империя рухнула из-за банкротства своей идеологии, на её развалинах

ещё могут возникнуть небольшие деспотические государства.

Наблюдающийся упадок идеологий отнюдь не означает "конец истории". Положение в мире не даёт оснований для надежды на rtoece-местное распространение правового государства. Правовое государство может утвердиться только в светском и индивидуалистическом обществе, а большинство стран мира не подходят под эти характеристики. XX век был ознаменован апогеем, а затем и крушением надежд на тысячелетнее существование государств. Но это столетие ни разу не дало надежды на пришествие "царства разума", о котором много говорили мыслители XIX века. После марксизма-ленинизма, нацизма, фашизма, эстафета тоталитаризма перешла в руки религиозных номокра-тий, какими являются исламские государства, где у власти стоят фундаменталисты. Если правовое государство хочет выжить и развиваться, оно должно углубить своё теоретическое обоснование, отбросить попытки приукрасить себя и не терять уверенности в своей правоте.

Хронологическая таблица политических и культурных

События были выбраны с учётом их важности с точки зрения истории политических доктрин. Указанные произведения являются осно вополагающими или наиболее характерными для политических тече

НИИ .

1807-1808 Фихте произносит Речи к немецкой нации