Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Грандиозным обманом с стороны финансового сектора было то, что ему удалось убедить 99 процентов населения в том, что об «экономике» можно судить по тому, насколько она полезна для Одного Процента. Господствующие СМИ вторят заявлениям Федеральной резервной системы, чтобы внушить общественности, что спасение банков означает спасение обременённой долгами экономики, то есть оказание банкам достаточно большой финансовой помощи, чтобы они возобновили кредитование. Это было, как если бы для выживания рабочей силы и промышленности требовалось больше заимствований для обслуживания их долгов, а не списание этих долгов.

Большинство людей считали очевидной необходимость списания ипотечных долгов, студенческих займов и других личных долгов в соответствии со способностью к оплате. По меньшей мере, было необходимо привести в соответствие с падающей рыночной ценой на недвижимость нереально завышенные цены, которые банки безрассудно назначали для недвижимости с высоким уровнем залога.

Но не того Один Процент хотел в 2008 году. Его решение по выходу из кризиса состояло в ещё большем истощении экономики посредством долговой дефляции. Пока не поднимется новая волна кредитования и создания долга, возврат к «норме» означает принуждение экономики к погашению долговых накладных расходов, накопившихся с 1980 года.

После 2008 года новое кредитование иссякло. Потребители вынуждены были начать оплачивать балансы своих кредитных карт. Домовладельцы должны были выплачивать свои ипотечные кредиты вместо того, чтобы «обналичивать» завышенную из-за долгов «акционерную» стоимость своих домов. Эта чистая сумма погашения долга стала новым определением «сбережений». Она увеличивает чистую стоимость не за счёт наращивания активов и реального благосостояния, а за счёт погашения взятых на себя долгов. В бухгалтерском учёте это отрицание отрицания. (Гегельянцы и марксисты оценят эту философскую инверсию в действии). Но ликвидностью этих сбережений пользуются не должники, а кредиторы, которые получают амортизацию кредита.

Конечно, для многих наступило время потерь прав выкупа. Должники, которые не смогли заплатить, объявили о неплатёжеспособности. Только студенческие кредиты продолжали расти благодаря государственным гарантиям субсидированных процентных премий банкам, что привело к сегодняшним высоким штрафным процентным ставкам за просроченные платёжи. Западные экономики вступили в период долговой дефляции, от которой до сих пор страдали только страны третьего мира в рамках (де)стабилизационных планов МВФ. Возможности для восходящей мобильности уступили место обременённым долгами мерам жёсткой экономии, сокращению рынков и предоставлению ещё меньшего дохода на погашение долгов.

Ключом к пониманию того, как инфляция цен на активы неизбежно ведёт к долговой дефляции, является признание того, что на самом деле существует две экономики. Уолл-стрит притворяется, что его финансовые выгоды вливаются в экономику (почти так же, как Мальтус описывал британских землевладельцев два столетия назад), создавая рабочие места и финансируя новые заводы и другие средства производства. Реальность же такова, что банковские кредиты не финансируют прямые инвестиции и занятость. Они получают обслуживание долга, в то же время вздувая цены активов, чтобы обеспечить «прирост капитала». Это делает покупку домов дороже, требуя от новых владельцев брать большие ипотечные кредиты. Такова фаза инфляции цен на активы в финансовом цикле.

В какой-то момент наступает срок погашения. Погашение долгов поглощает доходы, которые в противном случае были бы доступны для расходов на товары и услуги, производимые рабочей силой. Это фаза долговой дефляции. Каждый подъём бизнеса оставляет более высокий уровень долга, отвлекая растущую долю доходов на обслуживание долга. Срочная помощь после 2008 года и введение мер жёсткой экономии были направлены на то, чтобы выжать доход, достаточный для выполнения долговых требований. Но жёсткая экономия порождает ещё больше дефолтов и более глубокий крах.

Инфляция цен на активы

Безусловно, наиболее быстро растущей категорией благосостояния являются доходы от роста цен активов на недвижимость, акции и облигации, а не прибыль от производства товаров и услуг. До 2008 года эти доходы опережали рост прибыли, что делало их основным источником нового «создания богатства». Они облагаются налогом по гораздо более низкой ставке, чем заработная плата или прибыль, и более трёх четвертей таких доходов «пожинает» Один Процент.

Такие выгодоприобретатели, очевидно, настолько смущены этим фактом, что «набросили плащ-невидимку» на свои богатства, заключённые в собственности и финансовых активах, препятствуя официальной статистике оценить такие выгоды. Как было показано в Главе 5, в национальной статистике они нигде не фигурируют, ни в NIPA, ни в отчёте Федеральной резервной системы о движении средств на балансе экономики. Тем не менее, на уровне всей экономики прирост капитала (или с 2008 года — потери) часто затмевает все изменения в национальном доходе или ВВП. Самая важная цель инвесторов в современной финансиализированной экономике была укрыта от общественного контроля: совокупные доходы, к которым стремятся сегодняшние инвесторы, определяются как текущий доход (проценты, дивиденды и рента) плюс прирост капитала.

Я предпочитаю термин «Прирост цен активов», чтобы избежать путаницы с тем, что налоговые бухгалтеры имеют в виду под «приростом капитала», имея в виду только то, что показывается в декларациях на подоходный налог как реализованная прибыль. Налоги не уплачиваются с прибыли, когда они переводятся после смерти владельцев активов или когда прибыль от недвижимости превращается в новые закупки.

Недвижимость находится в центре внимания этой динамики пузыря, потому что около 80 процентов прироста цен активов приходится на недвижимость, а остаток — на облигации и акции. Результирующий прирост цен на самом деле не является приростом «капитала». Земля и другие активы, приносящие ренту, не являются «капиталом» в классическом смысле этого слова, то есть рукотворными средствами производства, стоимость которых отражает фактические издержки производства. Земля имеет только рыночную стоимость приобретения, которая основана на том, сколь много банки будут кредитовать под неё. Около 80 процентов новых банковских кредитов — это ипотека, поэтому рост создания банковских кредитов ощущается главным образом в ценах на недвижимость.

В отличие от промышленной прибыли прирост капитала в значительной степени является продуктом волны инфляции цен на активы, то есть волны банковского кредита на более простых условиях для привлечения заёмных средств. Так как процентные ставки начали свое 30-летнее снижение в 1980 году, финансовая волна кредитования позволила заёмщикам покупать эти активы и обеспечила им поток доходов с более высокими суммами низкопроцентных кредитов. Соотношения цена / прибыль растут, когда процентные ставки падают (описано ниже). Следовательно, получение таких доходов отличается от зарабатывания их трудом и предпринимательством. Именно эту прибыль авторы 19-го века называли «незаработанным приростом», особенно когда он накапливается из-за растущей стоимости земли.