Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Когда банки прекратили кредитование в 2008 году, к маю 2009 года норма сбережений выросла до 7 процентов ВВП. «Нью-Йорк таймс» приветствовала то, что «многие люди откладывали эти деньги вместо того, чтобы их тратить». «Уолл-стрит джорнал» сообщала, что получатели социальных пособий в виде разовых государственных выплат, «похоже, не хотят тратить их сразу». Но эти сбережения не приняли форму, которую большинство людей считают сбережениями. Это не значило, что вернулось осмотрительное поведение и люди стали хранить в банке больше денег для их снятия в чёрный день. Сбережения приняли форму погашения долгов, а не ликвидных денег, доступных для расходов бывших должников, которые обнаружили, что им требуется использовать любые имеющиеся у них ликвидные сбережения. Они просто потратили свой доход на погашение долга, который взяли на себя ранее.

Рассматриваемые сомнительные «сбережения» оказались учётной записью в счетах национального дохода — отрицание отрицания — и, следовательно, положительной. Единственным способом, когда эти сбережения оказывались «деньгами в банке», были выплаты должников их банкам и компаниям, работающим с кредитными картами.

Эта долговая дефляция показывает, насколько ложным является представление об использовании своего дома как пресловутой копилки. Увеличение долга совсем не похоже на снятие наличных со сберегательного счёта. Банкиры скромно называют получение кредитов в форме участия в акционерном капитале (большее заимствование под растущую рыночную цену недвижимости) как «обналичивание» собственного капитала, как будто они не оставляют наследия долгов, которое ограничивает будущие расходы из-за отвлечения большего объёма доходов на выплаты кредиторам.

Чем больше «норма сбережений» росла в мире после 2008 года, тем меньше денег вынуждены были тратить «вкладчики». Должники ели пищу дешевле и сокращали все имеющиеся у них ликвидные сбережения. Эти сбережения «шиворот-навыворот» привели к долговой дефляции.

Экономические накладные расходы сектора рантье

Сегодняшняя долговая дефляция после «пузыря» не является циклическим спадом, который вернётся к нормальному состоянию в результате «автоматических стабилизаторов». Сохранение существующих долговых тенденций приведёт к дальнейшей поляризации экономики между финансовым сектором и остальной её частью. Для восстановления процветания необходимо изменить методы работы экономики — в основном путём списания долговых накладных расходов.

Пикетти и Саез документально подтвердили степень, в которой всего Один Процент населения владеет большей частью акций и облигаций в банках и других фирмах и получает от них излишки в виде дивидендов, прибыли, процентов, ренты и прироста капитала. Реалистичная модель или картина того, как работает экономика, потребовала бы отделения «богатых» домохозяйств от наёмных работников, которые живут за счёт собственного труда, а не на дивиденды, ренту, проценты и прирост капитала.

Рынки никак не могут поддерживать полную занятость и расти в условиях долговой дефляции и регрессивных налоговых систем, которые достигли сегодняшних масштабов. Экономический Армагеддон, который, как опасался Рикардо, обрушится на промышленный капитализм из-за налогового фаворитизма для класса рантье-домовладельцев, теперь навязывается финансовым сектором. Сегодняшние ипотечные банкиры выросли на плечах землевладельцев, получая ренту в виде процентов, а также денежные потоки из промышленности и значительную часть личного дохода работников.

Промышленный капитализм был революционным в стремлении освободиться от рентного бремени землевладельцев, банковского дела и монополий, унаследованных от феодализма. Но вместо успеха классических реформ финансовый сектор захватил правительственную политику, чтобы подчинить промышленный капитализм капитализму финансовому и его союзникам — рантье.

Политическая проблема заключается в том, что банкиры и держатели облигаций не хотят терять то, что они имеют, даже когда их доходы не могут быть сохранены без погружения экономики в жёсткую экономию, потому что это единственный способ получить долги, которые они продвигали. В следующих главах описывается, как была достигнута такая противоположность экономической демократии и процветанию от Соединённых Штатов до Европы.

Большинство основных теоретических макроэкономических новшеств, начиная с 1970-х годов,... это, в лучшем случае, самоцитирование или саморазвлечение. Исследования, как правило, мотивировались внутренней логикой, устаревшим интеллектуальным багажом и эстетическими задачами прошлых исследовательских программ, а не сильным желанием понять, как работает экономика, не говоря уже о том, как она действует в напряжённых ситуациях и при финансовой неустойчивости. Поэтому, когда разразился кризис, экономисты-профессионалы были застигнуты врасплох.

Виллем Буйтер

Когда королева Елизавета посетила Лондонскую школу экономики 4 ноября 2008 года, вскоре после того, как финансовый кризис распространился с Уолл-стрит на лондонский Сити, Парижскую биржу, Франкфурт и Токио, она, как известно, спросила: «Неужели никто этого не предвидел?»

Волна лицемерных заявлений прокатилась от Уолл-стрит до лондонского Сити, что будто бы никто не мог обоснованно предсказать этот крах. Все такие протесты были спектаклем. Банкиры и управляющие хедж-фондов прекрасно знали, что случится, и предусмотрительно разработали политическую стратегию, чтобы заставить правительство спасти их, когда произойдёт катастрофа. Но чтобы убытки понесли «налогоплательщики», этот крах должен был показаться полной неожиданностью, стихийным бедствием, а не следствием плохой политики и явного мошенничества.

«Файнэншл таймс» цитировала многих экономистов, отображавших динамику, которая вела к краху (я был одним из них). Однако притворное незнание стало основанием для утверждений Уолл-стрит, что никто не может быть признан виновным в халатности, не говоря уже о мошенничестве. Было заявлено, что кризис был частью естественного функционирования экономики, а не результатом извращённой политики и внутренней коррупции.

Любые остающиеся сомнения относительно того, сколько людей предвидели надвигающуюся катастрофу 2008 года, можно развеять, взглянув на новый жаргон, придуманный Уолл-стрит и финансовой прессой, которая освещала бум «мусорных» ипотек на основе «ссуд лжецов». Этими лжецами были агенты по операциям с недвижимостью, оценщики, банкиры, упаковщики ипотек и рейтинговые агентства, кредитовавшие так называемых заёмщиков NINJA ( No Income, No Job, No Assets, «Ни дохода, Ни работы, Ни активов» ) по процентным ставкам, которые «взрывались» после того, как истекали сроки первоначально низких ставок-приманок.