Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Чтобы гарантировать поддержку правительства, когда настанет этот день, Уолл-стрит лоббировала назначение своих менеджеров, чтобы контролировать Федеральную резервную систему, Минфин и ключевые комитеты Конгресса, а также Европейский центральный банк, которые после 2008 года должным образом финансово помогли кредиторам полностью за счёт налогоплательщиков.

Крупнейшие банки, брокерские конторы и менеджеры денег не заинтересованы в том, чтобы люди поняли: реклама финансов как путь к процветанию на самом деле служит лишь их собственным доходам. Поэтому финансисты поддерживают академическую теорию, уверяя людей, что каждый крах («самокорректирующийся циклический спад») заканчивается восстановлением. Оно приведёт домовладельцев и других должников к новым высотам, пока эти 99 процентов сохраняют «доверие» (эвфемизм для легковерных) к системе и позволяют инсайдерам Уолл-стрит первыми дезертировать с корабля.

Как «мусорная» экономика проложила путь к краху 2008 года

Почему демократии не удалось убедить политиков заставить финансовый сектор служить промышленному процветанию, а не откачивать получаемые доходы? Что случилось с веком классической экономики, которая разработала политику во избежание такой судьбы?

Нечто вроде trahison des économistes (предательства экономистов), которое произошло из-за того, что Эразм называл «учёным невежеством», а Веблен — «привитой неспособностью» справляться с самыми насущными проблемами. Общепринятая, господствующая экономика, украшенная сложной математикой, как если бы она была объективной естественной наукой, стала лоббистской попыткой ликвидировать государственную власть в области регулирования и налогообложения рантье. Хорошо оплаченные модели продвигают обоснование «просачивающегося богатства» как статус-кво, как если бы оно было порождено непреложными законами экономики. Идеологи «свободного рынка» также рассуждают от обратного, чтобы получить логическое «доказательство» того, что экономика становится менее затратной и более эффективной за счёт снижения уровня заработной платы, отмены налогов на богатство, сокращения государственных расходов и приватизации инфраструктурных монополий.

В результате симбиоза банкиров и других рантье долг создаётся в основном для приобретения льгот по извлечению ренты и других возможностей, приносящих ренту, а затем для превращения этой экономической ренты в проценты и соответствующие финансовые доходы. Почти все новые кредиты начиная с 1980 года были предоставлены сектору FIRE: кредиты для передачи прав собственности на активы при одновременном обременении экономики долгами, а не для создания нового богатства.

Пагубное предположение состоит в том, что зарабатывать деньги, используя заёмные средства или схожие технологии, так же продуктивно, как и инвестировать в новые средства производства. Намечаемый эффект состоит в том, чтобы передать финансовое управление «технократам», которые оказываются банковскими лоббистами, объединившими нескольких учёных в качестве полезных идиотов, встроенных в хорошо финансируемые «фабрики мысли». Почти так же, как нефтяная промышленность субсидирует «мусорную» науку, чтобы не признавать, что выбросы углекислого газа способствуют глобальному потеплению, и Уолл-стрит финансирует «мусорную» экономику, чтобы отрицать, что долговое загрязнение ввергает экономику в хроническую жёсткую экономию и безработицу. Их вывод: никакого общественного регулирования не требуется, как и расходов на очистку, чтобы компенсировать причинённый ущерб.

Вопросы, на которые должна ответить обоснованная экономическая теория

Сегодня, спустя годы после финансового кризиса 2008 года, наиболее актуальной задачей экономической теории должно стать объяснение того, почему не восстановились расходы на занятость и потребление. Федеральная резервная система предоставила банкам 4 триллиона долларов, а Европейский центральный банк — 1 триллион евро, в ходе количественного смягчения, для помощи финансовому слою на вершине экономической пирамиды, а не для списания долгов или оживления «реальной» экономики за счёт государственных расходов. Этот гигантский процесс создания денег мог бы позволить должникам освободиться от долгов, чтобы они могли возобновить расходы для поддержания кругооборота производства и потребления. Вместо этого правительства оставили экономику в тисках задолженности, создавая деньги только для раздачи финансовым учреждениям.

Оруэлловская риторика используется для описания правительств, испытывающих дефицит бюджета и центральных банков, создающих кредиты, чтобы помочь банкам и держателям облигаций, но не занятости и производству. Это называется «сохранением системы». Однако то, что предполагается сохранить, это не экономика с задолженностью, а долговые накладные расходы, причитающиеся финансовому сектору. Центральные банки старательно избегают любых попыток количественно определить, в каком объёме можно направить заработную плату, прибыль и налоговые поступления на выплаты кредиторам, не вызывая экономического коллапса и несостоятельности. Сегодняшний кризис отвергается как аномалия, исключаемая предположениями, сделанными вначале. Это слепое пятно является предпосылкой для направления экономики по пути долговой дефляции.

Радикальные изменения

в процентных ставках, ценах на активы

и заработной плате после 1980 года

Радикальные изменения в финансовой и фискальной динамике, которые привели к краху 2008 года, были инициированы Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональдом Рейганом в 1980-х годах. Ключевая тенденция, которую они стремились переломить, была связана с процентными ставками. 35-летний рост ставок с 1945 по 1980 год достиг неустойчивого пика бедствия в 20 % для кредитов основным корпоративным заёмщикам. Председатель Федеральной резервной системы Пол Волкер (1979-1987 гг.), ограничивая денежную массу для замедления темпов инфляции, сделал кредит более дорогим и остановил бум на финансовых рынках и рынках недвижимости. Цены на уже выпущенные облигации (с более низкими процентными ставками) упали, а цены на акции и недвижимость последовали их примеру. После 1980 года ставки неуклонно снижались.

Тенденция с заработными платами также изменилась на обратную. Начиная с войны во Вьетнаме и проводимой до начала 1970-х годов политики «пушек и масла», заработная плата росла быстрее общего уровня цен. Но с конца 1970-х годов она почти не изменилась. Потребительские цены за последние тридцать лет также стабилизировались. Что выросло, так это цены на активы, подпитываемые приливной волной банковского кредита, раздувавшего величайший в истории рост цен на рынке облигаций. На фондовом рынке, облигациях и недвижимости было заработано больше денег, чем при использовании рабочей силы для производства товаров на продажу.