Владимир Гельман - Авторитарная Россия: Бегство от свободы, или Почему у нас не приживается демократия

В августе 2020 года на пути из Томска в Москву был отравлен Алексей Навальный — лишь благодаря цепи случайностей его удалось спасти и эвакуировать для лечения в Германию431. В ходе его лечения медики установили, что Навальный был атакован с применением боевого отравляющего вещества типа «Новичок»432, использованным ранее для отравления других лиц в России и за рубежом. Последующее журналистское расследование продемонстрировало, что к отравлению Навального была причастна группа сотрудников российских спецслужб, а один из ее участников в телефонном разговоре сам признался в содеянном433. Российские власти, впрочем, даже не особенно скрывали эту причастность, словно демонстрируя согражданам и внешнему миру готовность физически уничтожать своих противников самыми жестокими методами (тем более, что, по мнению ряда наблюдателей, отравление Навального было далеко не единственным случаем такого рода в России)434.

Последующие за отравлением Навального события обострили политическую напряженность в России. В январе 2021 года, по окончании лечения в Германии, он вернулся в Москву и прямо в аэропорту был арестован и позднее приговорен к тюремному сроку по заведомо неправовым основаниям (уголовное преследование Навального еще ранее было признано необоснованным согласно решению Европейского суда по правам человека). Буквально через несколько дней команда Навального выпустила расследование о так называемом дворце Путина, который поражал воображение зрителей не только гигантскими размерами и показной роскошью, но и масштабами трат, составлявшими около 100 миллиардов рублей435. Размещенное на YouTube видео этого расследования за короткое время набрало свыше 100 миллионов просмотров.

Протестные акции с призывом к освобождению Навального, прошедшие во многих городах России, оказались наиболее масштабными публичными акциями в России со времен волны протестов 2011–2012 годов. Ответом на них со стороны властей стали жесткие задержания и уголовные дела против участников, по своему масштабу значительно превосходившие все прежние эпизоды «закручивания гаек». Новая волна репрессий расширялась и включала в себя превентивные задержания и аресты активистов, запугивание потенциальных участников и давление на журналистов и СМИ, а также на пользователей интернета и социальных сетей, распространявших нежелательную, с точки зрения властей, информацию. Она также сопровождалась ужесточением государственного регулирования просветительской деятельности, проводимой индивидами и некоммерческими организациями, и усилением масштаба и интенсивности государственной пропаганды. Наконец, в июне 2021 года по запросу прокуратуры суд признал экстремистскими организации, созданные командой Навального и обеспечивавшие деятельность сети его штабов в различных регионах и городах России. Тем самым вся деятельность движения, которое создал Навальный, оказалась поставлена вне закона. Вместе с тем состояние здоровья Навального в ходе заключения резко ухудшилось, а власти отказывали ему в медицинском обследовании, не говоря уже о предоставлении помощи врачей. Лишь после длившейся 24 дня голодовки Навального такое обследование было проведено: его данные говорили о том, что лидер российской оппозиции находился в критическом состоянии и нуждался в срочном лечении, оказывать которое российские власти, разумеется, не собирались. В преддверии назначенных на сентябрь 2021 года парламентских выборов репрессивные тенденции лишь усиливались.

Дальнейшее усугубление репрессивного поворота в России и новое «закручивание гаек» в 2021 году проходило на фоне масштабных репрессий в Беларуси после президентских выборов 2020 года. Такое развитие событий дает основания говорить о том, что на смену манипулятивному электоральному авторитаризму в России может прийти жестокая диктатура, опирающаяся исключительно на репрессии в отношении россиян и полностью игнорирующая легитимность режима или готовая ею пожертвовать, чтобы сидеть на штыках436.

В какой мере Кремль готов пересмотреть прежний подход к использованию политических репрессий, начиная с 2012 года опиравшийся на принцип их «разумной достаточности» для поддержания политического статус-кво? Возможно ли в России полное нарушение нынешнего «негативного равновесия» в пользу более жесткого репрессивного авторитаризма?

Опыт авторитарных режимов в разных частях мира говорит о том, что, сталкиваясь с восприятием вызовов своему выживанию как экзистенциальных и неустранимых, многие лидеры действительно склонны брать в руки «кнут» и применять его по полной программе437, оставляя «пряники» лишь для узкого круга «силовиков» и пропагандистов режима. В длительной перспективе такая стратегия выживания авторитарных режимов редко оказывается успешной (особенно, если уровень их массовой поддержки низок, а протесты приобретают значительный размах).

Но на более короткой дистанции усугубление репрессий может оттянуть негативные последствия для автократов, хотя платой за это часто становится рост насилия и конфликтов. Нельзя исключить, что и российские власти могут прибегнуть к поддержанию своего господства посредством «жесткой руки», полностью или частично демонтировав нынешние институты (выборы и партии), заменив их насилием и террором. Возможно, «закручивание гаек» в российском случае в конечном итоге повлечет за собой срыв резьбы и поворот к «жесткой руке» окажется самоубийственным шагом для Кремля. Но и отложенное самоубийство, и его возможные последствия вполне заслуживают обсуждения.

«Закручивание гаек» даже в наиболее благоприятном для российских властей варианте, скорее всего, позволит им бороться лишь с некоторыми проявлениями рисков для выживания режима, но не с их причинами. Вместе с тем полный или частичный пересмотр «правил игры» способен создать для Кремля новые риски. И дело даже не в том, что ему придется намного увеличить свои издержки контроля и подавления, пойти на масштабное повышение побочных платежей «силовикам» за их лояльность. Международные последствия поворота к «жесткой руке» также окажутся однозначно негативными с точки зрения ухудшения экономического климата, роста оттока капитала и т.д., но по большому счету терять властям в такой ситуации уже нечего.

При подобном развитии событий власти могут, особо не считаясь со средствами, подавить сопротивление своих сограждан на некоторое (возможно, даже длительное) время, особенно если россиянам будет доступен «уход» в форме стимулируемого Кремлем отъезда из страны (опыт Беларуси и в этом плане — ориентир для российских властей). Но гораздо важнее другие риски: усиление силового аппарата и широкое использование репрессий превращают политическое руководство страны в заложников аппарата подавления, который может просто избавиться от него, взяв руководство страной на себя (политологи иногда называют такое развитие событий «преторианским переворотом»)438.