Дмитрий Орешкин - Джугафилия и советский статистический эпос

Еще лет через 10–20 (после очередного крушения заново взнузданной и заново обманутой ими страны) эта публика, Бог даст, осознает и виртуальную природу сталинской индустриализации/модернизации. Но никогда она не признает губительности построенного на героическом фальсификате советского мифа. Ибо он ее кормит и поит. Вне и помимо державной сказки (и кассы) за эту корпорацию эффективных бренд-менеджеров никто ломаного гроша не даст. Так что пока в очередной раз не рухнем, они со своими бубнами от сырьевой кормушки не отвалятся. Вот и сейчас нам предлагают затянуть пояса и сплотиться — чтобы тов. Проханов мог и далее руководить фабрикой по производству икон и мухоморной пены у страусиной фермы под Изборском.

Правда состоит в том, что при царе и капиталистах (при всех их хорошо известных отвратительных качествах) ресурсы в России на круг генерировались и перераспределялись быстрее и эффективнее, чем в СССР. И в смысле урбанизации (за 10–12 лет перед революцией людность столиц увеличилась примерно на треть — вот уж понаехали так понаехали!), и в смысле индустриализации. Но — ах! — без руководящей и направляющей роли партии и ее вождей. То есть неправильно. Когда вожди перехватили власть, обозначился не столько рывок городов (они и до революции росли завидными темпами), сколько катастрофическое опустошение села. То же самое и с инфраструктурой, едой, семьей, демографией и пр. Зато в полную силу заработал основной закон политэкономии социализма: неуклонное преобразование материальных ресурсов природы и общества в агитацию и пропаганду.

В ранее цитированном дотошном исследовании Маркевича и Харрисона, после того как советские данные о национальном доходе были приведены к сопоставимым международным показателям (вопрос об очистке от внутренних приписок и фальсификата авторами не ставился), главный вывод насчет экономического роста за две первые пятилетки сформулирован следующим образом:

«…все, что сделал Сталин, сводилось к восстановлению экономики от последствий революции 1905 г., Первой мировой войны, Революции 1917 г., Гражданской войны и его собственной политики коллективизации» [161] Маркевич А., Харрисон М. Первая мировая война, гражданская война и восстановление. М.: Мысль, 2013. С. 40. .

В графическом выражении это смотрится как возвращение кривой интегрального экономического роста к своей прежней траектории, какой она установилась еще задолго до революции. Ни о каком ускорении говорить не приходится — всего лишь восстановление после цепочки трагических провалов начиная с 1905 г. При том понимании, что в сталинских цифрах неизбежно содержится некоторая существенная, но неуловимая при современном уровне доступа к архивам доля приписок.

Поскольку восстановление интегрального роста (к тому же отчасти виртуальное) произошло после многомиллионных потерь населения, квалифицированных кадров и т. п., понятно, что натуральные достижения сталинского СССР ко Второй мировой войне оказались значительно ниже, чем могли и должны бы быть при простом сохранении дореволюционных тенденций. Линия реального советского роста, если верить расчетам Маркевича — Харрисона, оказывается как бы параллельной дореволюционной, но идет ниже. А должна была бы идти выше и подниматься круче, то есть не быть параллельной. Если бы не демографические, колхозные, инфраструктурные и прочие провалы.

Цифры в ведомственном справочнике Афониной порой расходятся с данными других источников. В частности, с данными официального трехтомника МПС «История железных дорог.», а также с таблицами, приведенными в изданной в 2007 г. книге «Люди дела» [162] См.: Агафонов В.В. и др. Люди дела: Вклад железнодорожников в социально-экономическое развитие России / под ред. В.В. Фортунатова. М.: Учебно-методич. центр по образованию на железнодорож. транспорте, 2007. . Но в большинстве случаев расхождения не настолько значимы, чтобы нельзя было уловить общую тенденцию. Оглядываясь на планов громадье, от пятилетки к пятилетке динамику для сталинской эпохи показывает следующая таблица, основанная на трех источниках.

(1) История железнодорожного транспорта России и Советского Союза. СПб., 1997. Т. 2: 1917–1945. Т. 3: 1945–1991.

(2) Краткие сведения о развитии отечественных железных дорог с 1838 по 2000 г. / сост. Г.М. Афонина. 2-е изд., доп. М., 2001.

(3) Агафонов В.В. и др. Люди дела: Вклад железнодорожников в социально-экономическое развитие России / под ред. В.В. Фортунатова. М.: Учебно-методич. центр по образованию на железнодорож. транспорте, 2007.

Эта таблица лучше любых слов демонстрирует, как скукоживался размах величественных планов, понемногу съезжая к реальным возможностям надорванной экономики. Из горестного ряда выпадают годы Большой войны, когда страна по понятным причинам жила без плана.

Третья пятилетка не была завершена. В.М. Молотов в докладе на XVIII съезде партии ставит задачу за очередные пять лет, к 1942 г., ввести в строй 11 тыс. км. ж/д пути. То есть дублирует невыполненный норматив предыдущей второй пятилетки. Война оборвала календарь на четвертом году и начала новый отсчет времени. Судя по наметившейся за первые три года динамике, к 1942 г. рассчитывать на итоговые 11 тыс. км опять не приходилось. Дело в самом лучшем случае шло к 7–8 тыс. км за пять лет (опять считаем с округлениями в пользу СССР, в льготном режиме).

Кроме того, надо иметь в виду, что на 1939–1940 гг. приходится деликатный период инкорпорации трофейных фрагментов, о которых советской статистике говорить не с руки. Справочники просто ставят читателя перед фактом, не опускаясь до разъяснений: на конец 1940 г. протяженность советской ж/д сети — 106,1 тыс. км. Камлание на тему «Раз Сталин завоевал, значит молодец и пусть владеет!» вежливо сливаем в унитаз: речь об индустриализации как новом строительстве и интенсификации экономического пространства, а не о перетягивании территориального одеяла с уже готовыми (построенными главным образом при Николае II или при Франце Иосифе) инфраструктурными объектами.