Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

В-третьих, свой, мягко говоря, недостаточно конструктивный вклад вносят и СМИ. Их деятельность сегодня сосредоточена на непосредственно информационной составляющей, да еще и с уклоном в «негатив». «Торговля страхом» более успешна – повышает рейтинги.

Такой уклон в освещение конкретных событий понятен. Но сегодня практически отсутствует их деятельность, направленная на «собирание картинки», на формирование целостной картины социально-экономической и политической ситуации в стране и в мире, которая могла бы стать основой для выстраивания связи между собственными интересами и наличной ситуацией, для создания инструментальной жизненной стратегии.

Здесь прямая связь с выстраиванием объяснительной схемы. Именно доминирующая в политической культуре и массовом сознании объяснительная схема и выступает основой, исходной «матрицей» для выстраивания «картинки» – основы для рефлексии актуальных ценностей и высокозначимых интересов.

В связи с этим следует отметить тот факт, что сегодня отсутствует институционально оформленная деятельность, направленная на «собирание мозаики», на анализ общих тенденций социально-экономических процессов, тем более их макросоциального измерения.

Отчасти соответствующие вопросы обсуждаются в ежегодных посланиях Президента Федеральному Собранию. Но сам формат Послания, который больше ориентирован на решение инструментальных и институциональных задач, не предназначен для решения задачимакросоциальных обобщений. Этот документ также имеет очевидные ограничения по детализации ситуации.

Соответственно, в нашем общественном механизме возникает лакуна, связанная с обобщением ситуации в нашей стране и обществе, которая может быть использована нашими гражданами и сообществами для успешной рефлексии собственных интересов, выстраивания успешных жизненных стратегий. Вывод о последствиях наличия такой лакуны читатель с учетом всего нашего предшествующего обсуждения может сделать самостоятельно.

Сказывается также и то, что до настоящего времени социализация и социальная интеграция не рассматриваются в качестве основных критериев функционирования целого ряда социальных подсистем (семья, образование, институты молодежной и национальной политики, средства массовой информации, структуры гражданского общества). Именно отсутствие такой общей цели и единого критерия оценки результативности не позволяет рассматривать их в качестве достаточно целостной социальной системы, открыть дорогу кардинальному повышению эффективности как системы в целом, так и отдельных подсистем.

Но открыть дорогу кардинальному повышению эффективности может только общесистемное видение, базирующееся на общем критерии, который позволяет оценивать вклад каждой из этих подсистем в решение общей цели, выявлять взаимовлияния этих подсистем и их дисфункции.

Подводя предварительные итоги нашего обсуждения процессов отечественной социальной трансформации, включая и новые тенденции, можно сделать вывод о том, что объяснительная модель призвана отразить и исходные положения «веберианской» модели, и специфические особенности отечественных процессов, включая и новые тенденции.

Обобщенная модель социальной трансформации. Необходимость разработки обобщенной модели социальной трансформации связана прежде всего с тем, что «веберианская» модель, избранная нами в качестве отправной точки, обладает рядом ограничений, требующих обсуждения и соответствующего учета.

Неучтенные ограничения. Важной имплицитной посылкой «веберианской» модели социальной трансформации является исключение из обсуждения проблемы уровня социальной интеграции, возникающего в ходе сложных, на практике потенциально противоречивых процессов смены норм, ценностей и представлений, регулирующих социальную деятельность. При этом, как отмечалось выше, уровень социальной интеграции или, напротив, дезинтеграции, аномии, в большой мере определяет характер деятельности институтов, и, соответственно, развития процессов, являющихся предметом нашего рассмотрения.

В результате такого исключения как бы подразумевается, что включенные в рассмотрение процессы социальной трансформации сами по себе обеспечивают достаточно высокий уровень социальной интеграции.

Такое предположение в значительной степени обусловлено тем, что М. Вебер в своих исследованиях сосредоточился на доктринальной стороне рассматриваемых религий, оставляя в стороне институциональную роль их функционирования. Этим же путем пошли и его последователи.

Между тем, институциональные механизмы играли немалую роль в социальной интеграции протестантских сообществ. Протестантские общины периода формирования того нравственного фундамента, который затем породил «дух капитализма», систематически практиковали дискуссии относительно того, какими должны быть социальные практики, соответствующие требованиям Нового Завета [181]. Эти дискуссии рождали комплекс нравственно-этических представлений, на основе которого осуществлялись новые действенные социальные практики. Эти практики, подкрепленные прочным моральным фундаментом, в свою очередь, и создали опору столь успешного развития капитализма.

Аналогичным образом дело обстояло и в иудейских сообществах, а также в китайских и отчасти индийских и пакистанских диаспорах, которые впоследствии показали образцы коммерческого успеха.

Как представляется, эти соображения предполагают необходимость включить уровень социальной интеграции в качестве индикатора при развитии объяснительной схемы.

Другим фактором, требующим обсуждения и, возможно, коррекции является концептуальное предположение, что распад традиционного общества и снижение регулятивной роли его норм ведут к росту регулирующей роли универсальных ценностей. Здесь мы сталкиваемся с имплицитной гипотезой об исключении из процессов социальной трансформации ценностей партикулярных.

Причина этого предположения также объяснима. Концепция, основанная на доминирующем влиянии религии и идеологии в целом, не оставляет слишком много места для партикулярных ценностей. Искренняя преданность религиозным заветам предполагает последовательное отвержение других, предположительно конкурирующих ценностей.

Фрагмент картины

Недаром одним из самых драматических сюжетов Старого Завета является испытание Авраама, когда Бог в знак верности потребовал от него принести в жертву самое дорогое – его первенца Исаака [182]. Драматизм этого сюжета вдохновил многих великих живописцев. Выше лишь один пример [183].

Сегодня, преимущественно в секулярное время, нам совсем не просто понять тех, искренне верующих людей, стоящих перед этой картиной или перед другими полотнами великих мастеров на эту же тему и спрашивающих себя: «Смог бы я сам достойно пройти такое испытание веры?».