Николай Блохин - Неурядицы в вечерних землях. Очерки политической философии христианского либерализма

Помимо финансовых издержек, следует помнить и о психологическом аспекте, потому что тягостность рыночной конкуренции, в огромной степени, именно психологического свойства.

Вместо того, чтобы знать, что религиозное/этническое/родственное сообщество или «социальное государство» поддержат его именно тогда, когда он потерпит коммерческую неудачу, клиент частных страховых компаний должен постоянно быть начеку, чтобы этой неудачи не потерпеть – потому что если он её потерпит, то потеряет всё. Он должен рассуждать, как предприниматель, диверсифицирующий риски, вкладывая деньги в разные активы.

Страховой полис частной страховой компании – это и есть один из таких активов: или с более низкими издержками, но и более высоким риском прогореть и не получить ничего, или более надежный, но с большими издержками. И это он сам, страхователь, должен найти на рынке оптимальное сочетание риска и дохода – и потом надеяться, что выбрал правильно, что это сочетание действительно окажется оптимальным.

В отличие от частной страховой компании, государство гораздо меньше беспокоится об убытках, да и в действительности имеет меньше шансов обанкротиться, потому что финансирует свои расходы не продажей товаров и услуг, а посредством налогов и/или госдолга. В долгосрочной перспективе увеличение как того, так и другого ведет к дурным последствиям. Но пока эти последствия не наступили, государство может действовать так, как действует. Поэтому для человека, живущего под угрозой безработицы, государственное предложение часто будет выглядеть более дешевым, более надежным, менее обременительным. Он может покупать или не покупать частную страховку – в дополнение к «социальному страхованию». Но от социального страхования, если оно есть, не откажется до тех пор, пока оно в принципе будет доступным.

В конечном счёте, именно поэтому «социальное государство» – это священная корова, предмет широкого консенсуса, против которого в наши дни не может выступать ни одна политическая сила, рассчитывающая на поддержку значительной части избирателей.

1.Разочарование многих благонамеренных людей второй половины XX – начала XXI века в национальных государствах очень понятно и по-своему закономерно. Благонамеренные и культурные европейцы XIX века были преданы своим национальным отечествам. Они были готовы поддерживать войну и воевать лично за национальные интересы – не только за само выживание отечества, но и за то, чтобы именно ему достался Эльзас или Константинополь (а то и вовсе Марокко, Судан, Конго).

Отечества в полной мере воспользовались доверием своих граждан, бросив их в мясорубку мировых войн. При этом если ответственность за Вторую мировую войну ещё можно возложить на тоталитарных диктаторов, то с Первой мировой так не получится – её начали приличные, цивилизованные правители цивилизованных стран.

После эпохи мировых войн широко распространилось мнение, что доверять такие спички таким детям очень опасно – неограниченный национальный суверенитет ведет к беде. Требуется этот суверенитет ограничить – если не сформировать полновластное мировое правительство, то, как минимум, надстроить ещё один «этаж» над национальными отечествами: учредить международные органы, способные устанавливать «справедливые», единые для всех правила международных отношений – военно-политических, экономических и любых других.

Продуктами этого повсеместно распространившегося умонастроения стали многочисленные глобальные и региональные международные организации. Это и ООН со всеми её агентствами, и ЕЭС (затем преобразованное в ЕС), и МВФ, и Всемирный банк, и ГАТТ (из которого затем выросла ВТО) и многие другие структуры. Все они, многообразно переплетаясь друг с другом, образуют сложную архитектуру современного «международного сообщества».

Можно до бесконечности обсуждать те или иные отдельные меры международных структур; можно бесконечно спорить, справедлива ли эта система, эффективна ли она и т. д. Но прежде чем говорить об этом, хорошо было бы понять, чем она, по сути дела, является?

Полагаю, что понять это позволяет интересный мысленный эксперимент Мюррея Ротбарда, попытавшегося помыслить мир без государств. Сам Ротбард, конечно, считал, что это не «мысленный эксперимент», а жизнеспособный политический проект. Я считаю, что он ошибался – и поясню ниже, почему именно так считаю. Но отрицательный результат эксперимента – тоже результат. «Анархо-капиталистический» мысленный эксперимент позволяет получить интересные выводы о государствах и о межгосударственных отношениях.

2. Основная идея политической философии Ротбарда заключалась в том, что любое государство фундаментально противоречит свободе человека.

Государство – это институт, который получает необходимые ему блага не в подарок и не путём добровольного обмена с другими субъектами. Государство покрывает свои расходы, принудительно изымая часть дохода у своих подданных.

Оно может описывать свою деятельность, как оказание подданным определенных услуг – в первую очередь, как обеспечение безопасности. Но эти услуги оно не предлагает, а навязывает. И ассортимент своих услуг, и их цену устанавливает само государство 51 51 Rothbard M. N. The Ethics of Liberty. New York; London, 1998. P.162—163. .

Принудительно изымая собственность, навязывая свои услуги, правительство грубо нарушает основополагающие права личности. Если это правительство получило поддержку большинства избирателей, характер его действий от этого не меняется. Никто же не будет утверждать, будто людей, не совершивших никакого преступления, можно убивать просто потому, что за убийство проголосовало большинство? Но если голосование не оправдывает убийства, то оно не оправдывает и кражу 52 52 Ibid. P.164—166. .

Кроме того, следует иметь в виду – говорит Ротбард – что на практике представительная демократия не является даже и властью большинства. Не следует ожидать, что рядовые граждане будут на деле контролировать своих «представителей». Такому ожиданию противоречит элементарная логика специализации деятельности 53 53 Ротбард М. К новой свободе: Либертарианский манифест. С. 62. . Управлением, как и любыми другими делами, на постоянной основе занимается небольшая группа людей. Все остальные – заняты своими делами, от которых получают свой основной доход. Для рядового гражданина нерационально отвлекать внимание от своих основных дел, чтобы погружаться в проблемы государственного управления. Большинство населения всегда будет обречено на то, чтобы «детали» управления передоверять государственному аппарату. А совокупность деталей и образует суть дела.