Александр Черенов - Катынь: СС+НКВД – шляхта

© Александр Черенов, 2019

ISBN 978-5-0050-1759-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия.

Историческая альтернатива? Ещё одна версия на тему? Почему бы и нет, если пленные поляки есть, а «Катынь» – та самая: уже не географическое название, а сплошная политика – сама предстаёт не больше чем версия? Версия, удобная политикам лишь потому, что как заметил один исторический деятель: «В политике истина не так уж важна»?

У альтернативы есть право на существование. И не столько потому, что это – жанр, оправдывающий фантазию автора, сколько потому, что здесь – только исторические лица и только факты. Точку в этом более чем сомнительном деле ставить рано. И предлагаемая версия – всего лишь одно из множества многоточий, не претендующих на истину в последней инстанции. Это – альтернатива. Только альтернатива. Другой взгляд на события. «Audiatur et altera pars» («Да будет выслушана и другая сторона»)…

Глава первая.

…Сталин молча стоял у окна, за которым неспешно хозяйничал канун осени. Не склонный к лирике, вождь сухо констатировал: удался канун. Истинный южанин, Иосиф Виссарионович любил солнце, тепло и лето. И нынешний канун пока соответствовал вкусам вождя. Его соратники отмечали этот факт с ещё большим энтузиазмом. Хрущёв вчера, двадцать второго августа, радостно доложил «Хозяину», что завтра отправляется «в гости к Ворошилову».

«В гости к Ворошилову» – это в новенькое охотничье хозяйство в Завидове. По части воинских доблестей «железный нарком» не блистал, зато во всём, что не касалось прямых обязанностей, был человеком незаменимым. Открытие хозяйства, расположенного в ста пятидесяти километрах от Москвы, было исключительно его заслугой. Страстный и умелый охотник, Климент Ефремович не мог допустить, чтобы в непосредственной близости от столицы почти девственные леса пропадали без пользы для дела… отдыха членов Политбюро. Эту точку зрения разделили и те, кто разделял его страсть к охоте. Хрущёв был в числе первых, если не стрелков, то любителей. И погода не подвела. Все последние дни в Москве и области было тепло, солнечно и сухо. Осень напоминала о своём приближении лишь по утрам – лёгкой, бодрящей прохладой. К полудню на улицах, во дворах и в душах воцарялось лето, даже не прилагавшее особенных усилий для этого…

Удавался не только канун осени, но и канун политического сезона, которому больше подходило определение «весна в политических отношениях». В политических отношениях с Германией. Но отношение Сталина к отношениям и «весне в них» было неоднозначным. И всё потому, что «весна» в одних отношениях явилась следствием «зимы» в других. Увы, в политике не бывает всё и сразу. «Тёплый ветер из Берлина» радовал, но приходилось с горечью признавать, что к переменам в отношениях с Германией привело отсутствие перемен в отношениях с Англией и Францией.

Ни от себя, ни от товарищей по работе вождь не скрывал, что первым предпочёл бы вторые. С тридцать пятого года Советский Союз вёл борьбу за создание в Европе системы коллективной безопасности. Вёл, преодолевая многочисленные препятствия. Парадокс, но главным препятствием на пути к достижению согласия всегда становилась… Европа! Европа всегда становилась главным препятствием на пути защиты самой себя! Застрельщиками в деле оппозиции здравому смыслу являлись Англия, Франция… и Польша. Верная традициям русофобии, последняя немедленно ложилась бревном поперёк любого консенсуса с Советским Союзом.

«Вожди старой Европы» тоже внесли свой вклад в дело борьбы «с миролюбивыми происками международного коммунизма». Всю свою недюжинную энергию они направили на то, чтобы исключить СССР не только из участников европейского пакта, но из числа независимых государств. По этой причине они делали, если не всё, то всё от них зависящее для того, чтобы «просветить» герра Гитлера насчёт перспектив «лебенсраум» («жизненное пространство») на Востоке.

Только Москва, которая и сама «не сразу строилась», не отказалась от попыток образумить «европейские демократии». В этом ей существенную помощь оказывал и герр Гитлер, который для начала отказался от версальских лимитов на армию и флот, а затем и вовсе разошёлся. И совсем не в том направлении, куда его адресовали «доброжелатели» из Лондона и Парижа. Фюрер «повторно милитаризовал» Рур, устроил аншлюс Австрии и усадил Лондон и Париж за один стол с собой. Но это не был стол переговоров: в Мюнхене «демократиям» «разрешалось» всего лишь капитулировать перед герром Гитлером. Пока одной только Чехословакией.

При таких «исходных» «сам Бог велел» Парижу и Лондону идти, если не на поклон, то «в объятия большевиков». Но «господа европейцы» опять не спешили – ни с объятиями, ни с выводами. И их можно было понять: надежда умирает последней. Надежда на то, что первым умрёт Советский Союз – а убийцей будет «тысячелетний рейх». Именно по этой причине весь тридцать восьмой и добрую четверть тридцать девятого Лондон и Париж старательно «отсутствовали в наличии», едва только Москва проявлялась с очередной инициативой на ниве миротворчества.

Не пробудили Запад от мечтательной летаргии и очередные шаги советской дипломатии: пятнадцатого апреля Лондону, а через два дня – Парижу был передан советский проект соглашения по вопросам коллективной безопасности в Европе. Нет, западные «демократии» не отказались «поговорить с Советами», но разговоры оказались исключительно «о погоде». Да иными они и не могли быть: английскую миссию на переговорах с Москвой по политическим вопросам возглавил третьестепенный чиновник Форин-оффис Уильям Стренг. Этот человек даже в британском МИДе был настолько «широко известен», что его имя то и дело путали секретарши. Разумеется, ни о каком «даровании» полномочий ему и речи быть не могло. Так: «попить чаю», поулыбаться и откланяться. «Обменяться мнениями» – как говорят дипломаты, если не предполагается никаких последствий в виде хотя бы предварительных договорённостей.

Семьдесят пять дней продолжался «маринад» под названием «англо-франко-советские переговоры». Из них шестнадцать дней ушло на то, чтобы Москва ответила на вопросы партнёров. Все остальные пятьдесят девять дней западные «партнёры» старательно имитировали кипучую деятельность, «засушивая» одни вопросы и «замариновывая» другие. И только шестого июня Англия и Франция согласились гарантировать прибалтийским лимитрофам «военно-политическое покровительство». Но было поздно: седьмого июня Эстония и Латвия – каждая по отдельности – заключили с Германией пакты о ненападении.

Этот факт слегка взбодрил «демократии», и они вынуждены были согласиться на переговоры о военном сотрудничестве с Москвой. Разумеется, параллельно с работой «дорожным указателем на Восток»: это направление продолжало оставаться для Лондона и Парижа главным. Именно потому они не изменили «традиционному репертуару» и в данном случае: главой делегации Англии был назначен престарелый адмирал флота Реджинальд Планкетт Дрэкс, на момент назначения – комендант Портсмута. Дедушка – и не только флота – де-факто находился в отставке, лишь для приличия задрапированной синекурой.