Ирина Голаева - Украинский синдром

Карта-приложение к договору между СССР и Германией о Дружбе и Границе. 1939 г.

Первым подписать мирный договор об экономическом сотрудничестве решила не Москва, а Берлин. Именно там, видя безуспешные попытки СССР найти себе «друга», решили, что настал самый удобный момент для того, чтобы, несмотря на взаимную неприязнь, предложить себя в «друзья». И Москва, не долго думая, согласилась.

Для всего мира, в том числе и для самого советского населения, это было полной неожиданностью, даже шоком. Такого хода конем никто не ожидал ни от Сталина, ни от Гитлера. Два непримиримых идеологических врага, только недавно воевавших в небе над Испанией, поливавшие друг друга грязью в своих СМИ, вдруг объявляют о мире и взаимопомощи. Никто такого не мог даже представить. Думается, что и Сталин, скажи ему об этом еще полгода назад, повернул бы пальцем у виска, сочтя подобные намеки провокацией недобитых шпионов. Все случилось быстро, почти внезапно, в конце августа 1939 года. Были проведены тайные совещания. Молотов вылетал в Берлин, встречался с Гитлером, и вообще, был принят там на самом высшем уровне.

Обсуждались не столько «мирные» вопросы, сколько военно-экономические. И Германия, и Советский Союз затеяли между собой торг, кому что отойдет после подписания этих договоренностей. Россия получала жирный куш, а главное — заверения Берлина о невмешательстве во внутренние дела России. А внутренние интересы России были отнюдь не умеренными и заключались в следующем:

— перемещение своих северо-западных границ с Финляндией подальше от Ленинграда, захват стратегически важного порта Выборг и ряда островов в Балтийском море;

— привлечение в зону своего влияния государств Прибалтики и Западной Белоруссии, как части царской России;

— получение от немцев новой техники, промышленного оборудования и технологий.

Ну и в качестве «бонуса от дружественной Германии», СССР еще получил вдобавок Западную Украину и Бессарабию (Молдавию) с ее антирусскими настроениями, но зато, дававшую возможность отодвинуть границы еще на несколько сот километров. Предложение было крайне заманчиво, и отказаться от него, как и рассчитывали дальновидные западные идеологи, Сталин не мог. Сталин принял щедрый дар Германии, впустив в свои только что отстроенные с нуля стойла новых коней. Одним из них и оказался пресловутый троянский конь Западной Украины.

Сталин, может, и не читал «Илиаду» Гомера и не слышал предостерегающих слов старца, предупреждавшего своих правителей: «Бойся данайцев, дары приносящих». Как ничего не подозревающие троянцы, обрадованные внушительным подарком врага, Сталин принял в свою крепость, так охраняемую от всего инородного, чужака, не подозревая, какое зло он внесет в само стадо. А зло не заставило себя долго ждать. Сразу же после подписания пакта о ненападении с Германией, советские войска вошли на новые территории. Началась борьба с чуждыми антисоветскими элементами, которых, как ни странно, оказалось на оккупированных территориях очень много. Начались чистки и выселения.

В русских местное население видело врагов и оккупантов. При этом волна репрессий и насилия, поднявшаяся с приходом новой власти, дополнительно ожесточала их, усиливала их и без того негативное отношение. Насильственная советизация всех сторон жизни населения присоединенных территорий нарушала (а зачастую и разрушала) их привычный образ жизни. Особенно были затронуты больные темы, такие как религия, национальный язык, история. Попытки Советской власти вносить запреты и ограничения на религию, искусственное насаждение русского языка как основного и государственного, пересмотр традиций и истории, исходящий из господствующей политической идеологии, прежде всего, больно ударили по авторитету новой власти. Все резкие, непродуманные ограничения рождали у местного населения обратную реакцию. Запретный плод становился вожделенным, и уже ничто не могло остановить стремления к обладанию им. Местные точили зуб на советскую власть, ища способы, как избавиться от нежеланной новой власти и той жизни, которую она им предлагала. Избавителя на тот момент видели только одного — Германию.

Германия для всех полуевропейцев всегда была образцом для подражания. Могучая культурная составляющая, успехи в науке, открытия новых технологий, усиленная механизация и, конечно же, милитаризация… Никто не сомневался в том, что культурные и цивилизованные немцы принесут на своих штыках освобождение от малокультурных красных русских. Немцев видели освободителями, тогда как Россию — захватчиком. Конечно, мало кто мог тогда представить, что Польша, Прибалтика покроются сетью концлагерей, откуда только одна дорога — через трубу крематория. Все зверства фашизма откроются после. И тогда уже русских будут ждать как освободителей, забывая прежние обиды. Но тогда, в 1939 году, об этом никто не знал.

Западная Украина стала основной идеологической силой по внутреннему разложению и подрыву внутри СССР. Украинцы этнически и по языку были более близки к русским, чем прибалты, или молдаване. При этом, украинцы, несмотря на этническую и культурную близость, были наиболее реакционно настроены в отношении не просто коммунистического строя в СССР, а в отношении самих русских. На этом всегда с успехом играли те, кому было выгодно сеять раздор и непризнь между украинским и русским населением. Помимо своей воли, украинцы оказывались только лишь пешками в чьей-то большой геополитической игре, своими руками расчищая путь для ног чужих, тех, кому не нужна была ни независимая Украина, ни сильная Россия. Для своего успешного продвижения к сырьевым рынкам им нужна была дестабилизация и вражда между двумя территориями, обладающими большими природными ресурсами. Им нужны были рабы, а они возможны только на зависимых территориях, а не на свободных.

Сталин, конечно же, все понимал, принимая в дар Западную Украину. Знал он и про антирусские настроения, и про высокий уровень национализма и радикализма. С этим он встречался еще раньше — во время подпольной революционной деятельности, и во времена Революции, знал и по событиям Гражданской войны. Да и разведка докладывала постоянно о настроениях в Галиции и на Волыни. Все это Сталин хорошо знал, но, откажись он от заманчивого предложения немцев, тогда они сами ввели бы туда свои войска и оказались бы прямо под Минском, Киевом, Одессой. Шаг к тому, чтобы постараться оттянуть врага от заново отстроенных промышленных районов страны, был политически правильным. Необходимо было опоясать себя со стороны будущего врага буферной зоной. Советское правительство не собиралось вкладываться в эти территории, рассматривая их только как предполагаемый театр будущих военных действий, и потому потери их не были бы столь болезненны и важны. По принципу известной поговорки — «не свое — не жалко». Да, на этих территориях было не жалко терять экономические и человеческие ресурсы. А то, что в войне потери и жертвы будут неизбежны, не было секретом для умного и проницательного политика. Лучше пожертвовать новыми территориями и людьми, еще не включенными во внутреннюю жизнь, чем потерять своих людей и свои территории.