Знание - сила, 1998 № 01 (847)

Ирина Прусс

• Эдвард Мунк. «Девочка и Смерть»

Меня вместе с остальными гражданами страны почти совсем запугали экономисты и демографы рассказами о депопуляции российского населения с приведением множества красноречивых цифр, пока известный наш демограф и старинный друг журнала Анатолий Григорьевич Вишневский не внес успокоение в мою смятенную голову. Снижается рождаемость? Слава Богу, на людей начинаем походить: взгляните на Европу — там что ни богаче страна, что ни прогрессивнее устроено ее хозяйство, то и рождаемость ниже; все развитые страны уже давно балансируют на грани депопуляции. Растет смертность? Это, конечно, намного хуже, но все равно никто не знает, отчего она растет, и есть надежда, что рост этот скоро прекратится. Во всяком случае, к экономической реформе необъяснимый рост смертности среди мужчин работоспособного возраста нс имеет никакого отношения, что бы ни говорили об этом квасные патриоты и коммунисты. Впрочем, что я вам пересказываю, вы все это уже в нашем журнале имели возможность прочесть.

Я успокоилась и стала ждать, когда мы сравняемся, наконец, с Европой еще в чем-нибудь, кроме падения рождаемости. Ожидание несколько затянулось, а тут подоспели новые данные, по которым картина выходила несколько сложней, чем мне прежде казалось.

Информация о причинах смертности в СССР считалась очень секретной и, как почти все секретное, собиралась, систематизировалась, анализировалась кое-как. «Накопленная за закрытыми дверьми, защищенная от критического взгляда профессионалов информация страдала множеством изъянов»,— пишут в очередном бюллетене «Население и общество», который выпускает Центр демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, российские и французские демографы, взявшие на себя труд привести ее в порядок, чтобы сделать сопоставимой с информацией по другим странам. Это была нелегкая и кропотливая работа, она заняла несколько лет и составила содержание совместного исследования сотрудников Национального института демографических исследований Франции и московского Центра демографии и экологии человека.

Теперь наконец исследование завершено, и мы можем не только узнать, от чего умирают россияне последние тридцать лет, но и сопоставить эти данные с французскими.

Средняя продолжительность жизни у нас до второй мировой войны была гораздо ниже, чем в развитых странах, но к середине шестидесятых годов мы практически сравнялись с ними: в 1965 году средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин составила в России 64,3 года, во Франции — 67,5, в США — 66,8 лет, для женщин, соответственно, 73,4, 74,7 и 73,7 года.

В шестидесятые годы рост продолжительности жизни во всех трех странах приостановился: инфекционные болезни победили антибиотиками, в структуре смертности ведущее место заняли сердечно-сосудистые заболевания, а борьба с ними предусматривала совершенно новую стратегию. Развитые страны такую стратегию нащупали, и продолжительность жизни их граждан опять стала расти. Мы такими успехами похвастаться не можем, и вот уже тридцать лет Топчемся на месте; соответственно разрыв в продолжительности жизни у нас и у стран Европы, США и Японии неуклонно растет.

Новая стратегия борьбы за здоровье человека — это уже не массовые санитарно-гигиенические мероприятия, которыми сильна была советская власть, а сознательное выстраивание здорового образа жизни, что предполагает прежде всего целенаправленные усилия каждого и совсем иную, более тонкую, внимательную, индивидуализированную медицину.

Более половины смертей среди мужчин и до шестидесяти пяти процентов смертей среди женщин в России — итог сердечно-сосудистых заболеваний. Конечно, наше медицинское обслуживание, особенно людей пожилых, наиболее подверженных таким болезням, не соответствует новым потребностям; но прежде чем привычно ругать медицину, на себя посмотрите: сочтите выпитое и выкуренное, вспомните, когда в последний раз делали гимнастику, бегали трусцой и вообще заботились о своем здоровье. За все приходится платить; смертность от сердечно-сосудистых заболеваний в России все последние тридцать лет растет, а во Франции сокращается.

Зато раковых болезней со смертельным исходом у нас до сих пор меньше, чем во Франции, за исключением рака легких (курят-то в России куда больше). Но, говорят, судя по тенденциям последних трех десятилетий, это преимущество мы можем скоро потерять.

Непредсказуемо колебалась в нашей стране смертность от внешних причин — несчастных случаев, отравлений, травм, насилия; сейчас она в два раза выше, чем была в 1965 году. И туг показатели таковы, как будто мы поставили себе цель во что бы то ни стало обогнать Францию. до середины семидесятых в дорожно-транспортных происшествиях у нас гибло меньше людей, чем там, — с конца восьмидесятых намного больше; и у нас, и во Франции растет смертность от насилия, но у них во много раз медленнее.

Кстати, не удалось вполне покончить и с проклятым наследием прошлого: в обеих странах вновь начался рост смертности от инфекционных заболеваний. Только во Франции это в основном СПИД, а у нас — туберкулез, болезнь бедных (кажется, главный ее рассадник сегодня — тюрьмы, разносчики — бомжи и беженцы).

В одном из последних номеров журнала «Социс» доктор экономических наук С. Ермаков привел такие данные: по средней продолжительности жизни мы занимаем отнюдь не почетное сто тридцать третье — сто тридцать четвертое место для мужчин (59 лет) и девяностое — сотое для женщин (72 года). Наши соседи в списке государств мира, ранжированном по средней продолжительности жизни, — Индонезия, Пакистан, Индия, Намибия (мужчины в этих странах живут в среднем 58— 61 год), а также Парагвай, Таиланд, Колумбия, Марокко (женщины здесь доживают до 71—73 лет). Нас опережают такие страны, как Египет, Вьетнам, Турция, Бразилия, Перу, Ирак, Малайзия и Иордания, Аргентина и Венесуэла Судя по всему, встреча с Европой откладывается...

На самом деле, в нашем образе жизни причудливо переплетаются привычки и представления, характерные как для богатых стран (уровень образования, санитарно- гигиенические условия, жилье), так и для развивающихся (культура быта, ценность здоровья, отношение к себе и близким). Что будет определять нашу жизнь завтра, зависит теперь не только и даже не столько от политики правительства и государства в целом, сколько...