Знание-сила, 2008 № 12 (978)

Судя по журналу, стоянка «Петербурга» планировалась поначалу в Суэце. Везде в судовом журнале отмечалось: «курс на Суэц» — то есть на «южные ворота» канала, со стороны Красного моря. Однако, видимо, произошло изменение, и стоянку перенесли в Порт-Саид — город у входа в канал со стороны Средиземного моря.

Вероятно, о канале Чехов многое мог почерпнуть из книги К.А.Скальковского, ученого и журналиста, печатавшегося в «Новом времени». Тот прислал писателю свой весьма информативный труд еще во время подготовки к путешествию, и он значится в знаменитом чеховском списке книг, прочитанных перед путешествием на Восток. Начальная глава как раз и посвящена экономическому значению Суэцкого канала в мировой торговле того времени.

Но почему-то о канале, прямом и узком, как стрела (тогда всего 22 метра в ширину), Чехов не пишет в своих воспоминаниях, хотя, прорытый только в 1869 году, он был тогда у всех «на слуху» и в центре политических интриг за его обладание. Но Чехова это, очевидно, никак не волнует. Проход по каналу занял около двух суток (24 — 25 ноября), и судно сразу направилось в Порт-Саид.

Девушка с кувшином. Из личного архива А.П.Чехова

Меняла. Из личного архива А.П.Чехова

К сожалению, кроме упоминаний, Чехов не оставил описания этого молодого египетского города, зародившегося в 1859 году вместе с первым ударом лопаты наемного феллаха о песчаную почву, еще помнившей древние каналы, которые копали здесь рабы египетских фараонов и персидского царя Дария I. Этот город, его население стало строителем, а затем и слугой великого канала. А еще Порт-Саид остался в памяти людской как город Фердинанда де Лессепса, французского дипломата и ловкого дельца, энергии и ума которого хватило на то, чтобы подвигнуть политиков и «денежные мешки» на осуществление великого проекта. Между прочим, Лессепс с целью продажи акций побывал тогда и в России, в Одессе, и небезуспешно. Именно ему поначалу был поставлен памятник перед северным входом в канал, вместо оказавшейся не по карману грандиозной статуи «Египет, несущий свет в Азию», заказанной во Франции. Кстати, проект этот впоследствии перекочевал в Нью-Йорк и в несколько измененном виде стал знаменитой Статуей свободы. Любопытно, что комитет «по дарению» Статуи свободы от имени Франции возглавил все тот же Лессепс.

Великим событием для города стало пышное открытие канала для судоходства 17 ноября 1869 года, на котором присутствовали многие высокопоставленные и царственные особы Европы, в том числе брат русского царя — великий князь Михаил Николаевич, наместник на Кавказе. При нем в свите был и наш знаменитый художник И.Айвазовский, написавший несколько картин «по мотивам», в том числе и виды Суэцкого канала. Для грандиозного празднества у прославленного Джузеппе Верди была заказана опера, поставленная, однако, лишь два года спустя в Каире и ставшая всемирно известной «Аидой».

К сожалению, для нас остались неизвестными впечатления Чехова от посещения африканской земли. Какими они были и были ли вообще, мы не знаем, он не оставил своих записей по этому поводу. Но чтобы впечатления эти хотя бы косвенно представить себе, почитаем описания его младшего друга и тоже великого писателя, Ивана Алексеевича Бунина. Совершая свое путешествие по странам Востока, он шел по стопам Чехова, но в обратном направлении, посетив, в частности, Египет, Святые места, Цейлон, проплыв Красным морем и Индийским океаном. Весьма вероятно, что в годы их искренней дружбы чеховские устные воспоминания о путешествии через «светоносные страны» разожгли любопытство, вызвали интерес и способствовали решению Бунина предпринять столь неординарную «поездку».

Из Порт-Саида Чехов привез фотографии, открытки, сувениры. Год спустя, 21 ноября 1891 года, в письме редактору журнала «Север» В.А.Тихонову он писал: «Не нужно ли Вам для “Севера” “экзотических” фотографий, которые я привез из кругосветного плавания? Есть Цейлон, есть Порт-Саид, есть Суэцкий канал, есть Владивосток, кусочек Гонг-Конга, слоны, крокодилы и прочая штука. Если нужно, то привезу».

Ныне эта коллекция хранится в Литературном музее, куда ее передала из семейного архива Мария Павловна Чехова. К удивлению, почти все фотографии и открытки, относящиеся к Порт-Саиду и Египту, никогда не печатались, и сейчас, в этой публикации, мы воспроизводим их впервые. Правда, две из них — «Меняла», «Девушка с кувшином» — не имеют точного указания о месте приобретения, но трудно предположить, что они могли быть куплены в каком-либо другом порту, настолько они «портсаидовские», то есть отвечают духу именно этого места.

И самое главное — чернильный прибор и два подсвечника «в египетском стиле». До сих пор вещи стоят на письменном столе в ялтинском доме- музее. Я полагаю, они привезены из Порт-Саида. Но есть предположения об их венецианском происхождении. Якобы он приобрел их во время поездки в Европу в следующем, 1891 году. Точных подтверждений пока нет ни у одной из этих версий, и требуются дополнительные разыскания. Но в любом случае это свидетельство того, что Чехов хранил добрую память о своем кратком визите в Африку.

Из Порт-Саида до Одессы Чехову оставалась еще неделя пути. Можно было увидеть острова греческого архипелага (и даже простудиться после тропиков и Африки на уже холодных ветрах Средиземноморья), «любоваться Константинополем» с пароходной палубы, «обедать с Дарданеллами» и наблюдать прохождение Босфора.

2 декабря пароход «Петербург» пришвартовался у пристани Платоновского мола. Через три дня «обсервации», то есть карантина, «все пассажиры и бессрочно-отпускные» были «сданы» на берег. Одно из главных событий в жизни писателя, по его словам — поездка на Сахалин и вояж вокруг Азии, — завершилось.

Вечером того же дня Чехов сел на скорый поезд в Москву. С дороги он дал три телеграммы родным с просьбой обязательно встретить его. И немудрено: багаж Антона Павловича после семимесячного путешествия на Восток был впечатляющим — 21 место. Кроме того, как писал он старшему брату, «привез с собою миллион сто тысяч воспоминаний и трех замечательных зверей, именуемых мангустами». Эти любопытные зверьки, дети Цейлона, своими поведением и игривостью еще долго доставляли удовольствие (а потом и проблемы) всей семье Чеховых.

По приезде в Москву Чехов «расклеился». «Во все время путешествия я был здоров, в Архипелаге, где подул вдруг холод, я простудился и теперь кашляю, лихоражу и изображаю собою сплошной насморк», — сетовал он в письме Лейкину 10 декабря. Но продолжал обустраиваться во флигельке на Малой Дмитровке, писать письма, шлифовать «Гусева». Здесь же, во временном пристанище до переезда в Мелихово, и появились в первый раз любимые сувениры — чернильный прибор и два подсвечника «в египетском стиле». В числе немногих памятных вещей, привезенных из путешествий, они стояли на письменном столе Антона Павловича всегда — в Москве, Мелихове и Ялте.