Знание-сила, 2008 № 05 (971)

Правда, первый же солдат, поделившийся с командиром своим желанием остаться во Франции, был немедленно проведен сквозь строй, получив пятьсот ударов палками. Если не забили насмерть, то наверняка остался калекой. Остальные молчали, однако ряды русских пехотинцев, кавалеристов и артиллеристов редели. А потом во Франции все больше рождалось детишек со светлыми волосами, серыми глазами и носом-картошкой вместо классического галльского «шнобеля». Как ни парадоксально, беспощадная война кровно породнила два народа, русских и французов.

В Соединенных Штатах Америки после заключения мира между северянами и южанами официально было запрещено напоминать, что одни из них победители, а другие — побежденные. Никакого бахвальства одних, никакого глумления над другими: одна страна, один народ, а гражданская война — бедствие, с которым справились все вместе. Через десятки лет в США даже появился танк «Грант- Ли», названный в честь командующих армиями северян и южан (как если бы в СССР танк назвали «Колчак-Фрунзе»).

В самом начале Первой мировой войны на Западном фронте не раз происходило братание: рядовые солдаты лучше других ощущали бессмысленность и безумие глобальной бойни. В четырнадцатом году братание шло между немцами и французами, немцами и англичанами, что вызвало жестокие меры с обеих сторон, а с шестнадцатого года началось на русскогерманском фронте и закончилось революцией и в России, и в Германии.

Великая Отечественная война. Северо-западный фронт, зима, снега, морозы. До окопов противника несколько десятков метров. Наш боец на посту. Из немецкой траншеи крик: «Рус, меняй шнапс на шапка!» В ответ звучит: «Бросай!» В окоп падает немецкая фляжка. Попробовал боец — немец не обманул, спирт, и неплохой. Наш солдат для тяжести положил в шапку комок мерзлой земли, бросил: держи, немец, береги уши, а я себе новую найду. Но заметили, получил штрафную роту.

Крым, местность пустынная, с водой трудности: один небольшой родничок недалеко от наших и немецких позиций. Мечта для любого снайпера: занимай позицию и бей без промаха любого, кто со стороны противника пойдет за водой. Но происходит нечто иное: негласно, без всяких переговоров никто не стреляет в идущих к роднику — ни советские солдаты, ни гитлеровцы.

Тоже Крым, в подразделении морской пехоты служила то ли медсестрой, то ли радисткой девушка с красивым голосом. Нередко гитлеровцы из окопов кричали, чтобы она спела. И когда звучала ее песня, на передовой наступала тишина. А однажды немцы даже попросили ее показаться. Девушка поднялась на бруствер окопа, постояла некоторое время — со стороны врага не раздалось ни одного выстрела.

В прифронтовой полосе неторопливо летел советский маленький биплан У-2, мимо с ревом пронеслись два «мессершмидта», пилоты из кабин погрозили кулаками, но огня не открыли. На их пальцах наш летчик успел заметить большие перстни с темными камнями. Лишь через много лет после войны он узнал, что перстни с гематитом — своеобразный символ благородства, пережиток крестовых походов и рыцарских времен. По поверью, их обладатель защищен судьбой от гибели, плена, ранения, если не будет убивать безоружных и беззащитных, жечь, грабить, насиловать. А У-2 оказался именно таким — безоружным и беззащитным.

А вот история, которую после войны рассказал артисту Юрию Никулину писатель Зощенко. «На Ленинградском фронте в самое страшное время, зимой 1941/42 года, когда Ленинградская область уже была занята немцами, группа наших разведчиков получила задание пройти в тыл к немцам. Перешли они нейтралку. И вот идут они в белых маскхалатах по лесу, по старой заброшенной дороге, по нейтральной территории. Ночь. Темнота. Вдруг луна неожиданно из-за тучи появляется... И они оказываются буквально нос к носу с немцами. Неожиданно... Что делать? Наши попрыгали в один кювет. Немцы — в другой. А один немец заметался, растерялся и с перепугу плюхнулся прямо на наших. Немцы его зовут: «Ганс, Ганс...»

А наши так растерялись, что лишь обложили его крепким матом, а потом в панике схватили и перекинули через дорогу. Так тот, пока летел, от страха громко пукнул. В лесной тишине этот звук прозвучал как взрыв. И немцы, и наши дико заржали. До колик... Продолжалось это с минуту, наверное. Потом смех стал стихать — видно, каждый о чем-то своем задумался... А дальше произошло нечто невероятное — без всякой пальбы каждая группа повернула и тихонечко поползла каждая в свою сторону. Без единого выстрела».

Казалось, все должно было кончиться жестокой стычкой, тем более в разведку берут самых опытных и смелых солдат. Но ни тем, ни другим не захотелось принимать бой, не захотелось умирать после того, как только что вместе весело, от всей души хохотали по одному и тому же поводу...

В ноябре сорок третьего года под Ленинградом немецкий солдат прибежал ночью в лес, чтобы предупредить прятавшихся там местных жителей (деревни были сожжены), видимо, связанных с партизанами, о готовящейся облаве. Солдат очень рисковал, его могли расстрелять и партизаны, и свои, но он пошел. В результате сотни людей были спасены.

Последние дни Второй мировой войны — весна сорок пятого года. И советские солдаты, и немецкие с нетерпением ждут конца боев. Для одних это победа, для других — капитуляция, но наконец закончится долгое кровопролитие, взаимоистребление, на земле наступит мир. Чем ближе к концу, чем отчаяннее хочется остаться в живых, душа сопротивляется любому сражению... С востока на запад идет советский танковый полк, и вдруг его командир замечает, что навстречу чуть в стороне движутся немецкие танки. Советские «тридцатьчетверки» быстроходнее, маневреннее, зато у «тигров» пушки дальнобойнее, точнее. Кажется, не миновать боя, однако танки проносятся мимо, «в упор не видя» врага. Каждый командир подумал: «Может быть, война уже кончилась? К чему рисковать?» Да, нарушение приказа, нарушение присяги — тяжкое воинское преступление, но ведь долгожданный мир рядом. А мир — это жизнь. Жаль, что бывший командир полка, рассказавший по телевидению про этот случай, не уточнил его дату.

Июнь пятьдесят третьего года, беспорядки в Германской Демократической Республике. В помощь полиции брошены советские воинские части, дан приказ открывать огонь на поражение. Всего восемь лет, как кончилась Великая Отечественная война, для многих советских людей немцы — непримиримые враги. Но 28 июня 1953 года в Берлине были расстреляны 18 советских солдат, отказавшихся стрелять по демонстрации немецких рабочих, проходившей 17 июня. В первую годовщину события на территории Западного Берлина был открыт памятник погибшим. Это — большой клинообразный гранитный блок с надписью по-немецки: «Российским офицерам и солдатам, которым суждено было умереть за то, что они отказались 17 июня стрелять в борцов за свободу». Доброта и милосердие порой требуют больше мужества и самоотречения, чем ненависть.