Знание-сила, 2008 № 03 (969)

«Шокоголики» могут вздохнуть с облегчением, так как, по заключению ученых, любовь к шоколаду не является привычкой, хотя многие считают, что не могут себя контролировать в поедании этого лакомства. Немало людей воспринимают тягу к шоколаду как наркотическую зависимость, вызванную содержащимися в нем психотропными веществами, такими, как фенилэтиламин, который вызывает ощущение приподнятости настроения или даже эйфорию. Но это же вещество есть и в других продуктах, например, в сыре и авокадо, но никто не думает о них как о возбудителях вредной зависимости.

Возможно, причина столь странного отношения к какао-бобовым сладостям кроется в следующем: широко распространенное восприятие шоколада как чего-то вкусного, но запретного, привело к тому, что называется «запретный плод сладок», и чем больше люди пытаются себя ограничить, тем больше им хочется.

Ученые привели также еще одно доказательство в защиту шоколада. Так, согласно исследованию, темный шоколад содержит больше фенилэтиламина, чем молочный. Однако статистика показывает, что люди чаще всего отдают предпочтение именно молочному шоколаду. Таким образом, ученые пришли к выводу: шоколад не является наркотиком, а любовь к нему объясняется достаточно просто — его приятным вкусом.

Наталия Басовская

Он известен как оратор. Блестящий оратор, способный говорить многие часы, буквально завораживая людей. Его страстные речи и сегодня поражают своей напряженностью, эмоциональностью и темпераментом. Он автор многих афоризмов, а на самом деле — случайно брошенных фраз, ставших афоризмами. И в наше время, спустя боле двух тысяч лет, мы повторяем за ним: «бумага все стерпит», «жить — значит мыслить». Он — создатель классического латинского языка, той чеканной звенящей латыни, которая изучается до сих пор, и ряды поклонников которой не редеют. Он автор многих трудов — «О старости», «Об обязанностях», «О дружбе». И трактаты его, Цицерона, римлянина-язычника, оказали огромное влияние на так называемых отцов христианской церкви. У него учился Иероним, живший на рубеже IV — V веков, цитировал его сочинения, многое просто заимствовал, редактируя в свою христианскую сторону. Сам блаженный Августин, сформулировавший основные постулаты христианства, писал, что труды Цицерона подтолкнули его к тому, чтобы оставить все земное. Сам-то Марк Туллий Цицерон все земное оставить не смог, что его и сгубило. Уж очень земной был! А вот в теоретических трудах, как подметили специалисты, когда он вынужден был отрываться от политики — очередное изгнание, очередное бегство, их было несколько, — он начинал писать труды общефилософского, теоретического характера, книги, которые на многие века пережили своего автора.

Совершенно особым почитателем Цицерона был Петрарка. В XIV веке он писал ему письма как живому — случай нечастый. Именно он внес большую лепту в сохранение памяти Цицерона. Это было время раннего Возрождения, когда интерес к античности был огромен: собирали следы античности. Петрарка отыскал ряд сочинений Цицерона, считавшихся утраченными. И, в частности, его переписку с другом Аттиком — пожалуй, одну из самых ярких страниц в эпистолярном наследии человечества. Переписка с Аттиком — тут целая жизнь, больше — целая эпоха, выраженная в письмах. От юности до почти последнего дня Цицерон писал ему. Аттик — человек особый, совершенно удаленный от дел практических, богатый, он купил землю в Северной Греции, в Эпире, наладил там хозяйство и жил «в глухой провинции у моря. И от Цезаря подальше, и от вьюги». Понятно, подальше от бурь политических, которые и сгубили Цицерона. Кстати, Аттик зарабатывал на Цицероне: редактировал и издавал его труды. А труды пользовались огромным спросом.

Цицерону давали диаметрально противоположные оценки. От «пустого болтуна» до «великого гения интеллигента в дни революции». Но он не сведется ни к одной из оценок, не сведется ни к чему. Он такой разный, такой разнообразный и такой не отчетливо выраженный каким-нибудь одним цветом, одной направленностью, что разбираться в его жизни трудно. На мой взгляд, одна из самых взвешенных книг о Цицероне — это книга нашего соотечественника, историка Сергея Львовича Утченко, «Цицерон и его время». При вполне научном содержании она ярко написана и прекрасно читается.

В серии «Жизнь замечательных людей» «вышло» два Цицерона. И издатели спокойны: Цицерон будет раскуплен.

Что же за человек Марк Туллий Цицерон, какой след он оставил в истории?

В чем значение его личности?

Посетил он сей мир в минуты поистине роковые. Рим времен Цицерона — это I век до новой эры, время до диктатуры Цезаря и сразу после нее, после убийства Цезаря — это общество, механизм которого был прекрасно налажен. И вдруг, словно землетрясение. Его трясет, шатает, стены трещат, лопаются, потолок того и гляди рухнет. А что это было? Республика и механизм римской республики, который несколько веков казался идеальным и устойчивым и работал прекрасно, себя же сгубил. Потому что по масштабу, размеру Рим к этому времени — это уже огромная мировая империя. А механизмы управления — республиканские. Они предполагают народное собрание, сенат — наследник древнего органа совещающихся старейшин, народных трибун. Вся жизнь кипит в Риме, а границы его отстают уже настолько далеко, что в 90-м году до новой эры происходит так называемая Союзническая война: жители всех областей Италии восстают против того, что гражданами являются только жители великого города. А они, италийцы, живущие здесь же, — не граждане. Не будем говорить уже о других провинциях — Азии, Африке и прочих. И это война, страннейшая война, как о ней говорят, потому что в ней побежденный получил все то, к чему он стремился, — гражданство. Рим победил в военном отношении, но тут же дал населению права граждан, потому что жить так было уже невозможно. Но италики, хоть и граждане, а все равно взрывоопасны. В подавлении одного из их восстаний будет участвовать, между прочим, Цицерон. А дальние пределы — это, в сущности, неуправляемая стихия. И в воздухе носится идея: необходима сильная центральная власть, то, что так чуждо античному миру... Это было естественно для Древнего Востока: фараоны, цари, императоры — все диктаторы. Но для античности и Рима это невозможно представить. Но невозможно дальше и жить так. Маленький, клокочущий город, который совсем недавно был тесным миром, где все знали друг друга, он содрогается. Ясно, что ему не устоять. И вот в этой ситуации происходит удивительная вещь! Я в этом вижу что-то мистическое — не всегда на вызовы времени так отвечает социум, как в Риме этой эпохи. Эпоха нуждалась в сильных, мощных, ярких, умных личностях.