Знание - сила, 2007 № 05 (959)

В свете всех этих «деталей» история Перельмана кажется не такой уж личной — за ней отчетливо проступает определенное общественное явление, некие нравы и методы, царящие ныне в так называемой чистой науке и делающие ее далеко не такой уж чистой. У Перельмана были достаточные основания сказать интервьюировавшим его журналистам: «Конечно, среди математиков есть более или менее честные люди, но почти все они конформисты — сами они более или менее честны, но готовы терпеть тех, кто нечестен. Поэтому чужаками среди них становятся не те, кто нарушает этические нормы. В изоляции оказываются такие люди, как я». Думается, после всего сказанного загадочная история Григория Перельмана перестает казаться такой уж загадочной.

Есть много суммирующих показателей (ученые назвали бы их «интегральными индикаторами») здоровья общества, его общего состояния. Один из них, может быть, самый точный — интерес людей к науке, ее последним достижениям, открываемым ею перспективам и остающимся нерешенными проблемам. За последние трудные двадцать лет миллионные тиражи научно-популярных журналов и книг снизились в тысячи раз, отделы науки исчезли практически изо всех редакций, некогда преуспевающие и плодовитые студии научно-популярных фильмов ушли в небытие, а на телевидении передачи о науке могут посмотреть разве что полуночники. Между тем из двенадцати полос лучших материалов The New York Times как минимум две обычно бывают полностью посвящены науке и новейшим технологиям.

Напрашивающееся стандартное «Почувствуйте разницу!», по счастью, сегодня справедливо лишь частично. Маятник отечественного общественного интереса к глубоким и вечным проблемам, качнувшийся в сторону полного к ним равнодушия, двинулся в противоположную сторону, прошел мертвую точку и верно, хотя и медленно, стал подниматься вверх. Свидетельств тому множество, вот лишь одно, наиболее характерное для нынешнего компьютерно-интернетовского времени. В отечественной поисковой системе «Рамблер» ведется учет всех обращений за информацией по ста основным темам. Если просуммировать запросы по рубрикам «Наука», «Образование» и «Технологии», то окажется, что пользователей Интернета такого рода сведения интересуют больше всего остального.

Затяжной грипп нашей интеллектуальной жизни и сам по себе, и под воздействием инъекций экономических и политических лекарств подходит к концу. В наших силах ускорить этот процесс, понятно и просто рассказывая читателям о событиях в науке, напрямую их касающихся, и вводя их в курс «драмы идей», которая сегодня не стала менее захватывающей, чем двадцать лет назад.

Поэтому наша старая рубрика «ПОНЕМНОГУ О МНОГОМ» сегодня выходит в несколько измененном виде. Почему мы делаем это именно сейчас?

Прежде всего повинуясь велению времени — стремясь еще одним способом поддержать тягу к пониманию устройства мира, никогда не умирающую в человеке даже в самых сложных обстоятельствах и восстанавливающуюся в полном объеме, как только обстоятельства эти становятся хоть немного легче.

Кроме того, когда же вернуться к разговору о науке, как не весной, когда весь мир, словно сговорившись, один за другим отмечает памятные дни, которые имеют к науке, питающим ее источникам и полученным в ней результатам самое прямое отношение: «Всемирный день книги», «Всемирный день воды», «Всемирный день Земли», «Всемирный метеорологический день», «Всемирный день борьбы с туберкулезом». И даже «Всемирный день театра», также отмечаемый весной, вновь возвращает нас к мыслям о драме идей, каковой, по существу, и является наука, к этой длящейся тысячелетиями увлекательной и поучительной пьесе, в которой заняты лучшие силы человечества и которую мы все наблюдаем не только как заинтересованные зрители, но и в большей или меньшей степени как ее непосредственные участники.

Последняя и, быть может, самая важная причина сегодняшнего изменения привычного лица нашей рубрики состоит в том, что материал для нее написал не маститый автор, не убеленный сединами «человек из славного прошлого», а обычный десятиклассник обычной московской школы Василий ЛЕВИТИН. Значит, уже теперь, не дожидаясь светлого завтра, нам есть для кого работать, с кем работать — и на кого надеяться.

Гренландские айсберги могут быть источниками пресной воды, если удастся отбуксировать их поближе к населенным территориям, и смертельной опасности, если на них наткнуться в море. Но не только. Недавно выяснилось, что они способны помочь исследователям дальнего космоса, которым предстоит отправиться на Марс, Венеру, а то и дальше. Дело в том, что на Солнце время от времени случаются мощные вспышки, опасные для путешественников по Вселенной. Но насколько они опасны? Вопрос этот оставался открытым. Мощность самого большого из наблюдавшихся выброса солнечной энергии в 1989 году привела, как известно, к отключению системы энергоснабжения Квебека, но она все-таки не представляла собой большой опасности для пассажиров космических кораблей. Однако в прошлом были значительно более мощные вспышки — в частности, в 1859 году. В анналах науки сохранилась запись о ней, сделанная британским астрономом Ричардом Каррингтоном. Он, разумеется, не имел возможности дать количественную оценку этому явлению природы, и потому пришлось искать следы той солнечной вспышки в земных структурах, сохранившихся с тех пор неизменными.

Американский исследователь Тоунсенд изучил содержание определенных веществ и изотопов (например, бериллия-10) в кернах, взятых с той глубины гренландских льдов, что соответствовала 1859 году. Эти изотопы родились в верхних слоях атмосферы Земли под воздействием радиации и, опустившись вниз, попали в лед. Измерения показали, что каждый квадратный сантиметр атмосферы Земли пронзали двадцать миллиардов высокоэнергетических протонов. Будь на их пути космический корабль без специальной защитной оболочки, его обитателям не поздоровилось бы — острая лучевая болезнь им была бы гарантирована. Конструкторы будущих космопланов, вооруженные полученными знаниями, постараются защитить их корпуса от вредоносныхлучей.

Так гренландские айсберги внесли свой вклад в безопасность покуда безвестных космических кораблей, словно извиняясь за гибель знаменитого морского корабля.

Гордостью Музея Израиля был до последнего времени необычный предмет, приобретенный им в 80-е годы за 550 000 долларов. Это небольшое изделие из слоновой кости, по форме и окраске напоминающее плод граната. Оно похоже также на вазу с вытянутым горлом, украшенным шестью продолговатыми лепестками. Но главное — это выгравированная на нем надпись, частично сбитая. Ее удалось реконструировать. Текст гласил: «Священный дар для жрецов дома Яхве». Назначение предмета не вызывало сомнений — дар храму Соломона, построенному по приказу бога Яхве в Иерусалиме в Х веке до н.э., как о том сказано в Библии. Плод граната считался символом изобилия. Он часто упоминается в Библии среди других природных даров, которыми славилась земля Израиля. Гранат был одним из излюбленных мотивов древнееврейского искусства. В Третьей Книге Царств говорится, что капители двух колонн на фасаде храма были украшены изображениями гранатов. Кроме того, одежду с гранатами носил первосвященник. Некоторые обряды в иерусалимском храме священники отправляли со скипетрами, украшенными гранатами, и в предмете, о котором идет речь, имелось глубокое отверстие — по-видимому, для прута, которым он соединялся со скипетром.