Знание - сила, 2007 № 04 (958)

Злопыхательство, конечно. Да, речь шла о «принуждении народа к исправлению ради восстановления в нем попранных высшими положительных качеств человеческой личности». Но ведь Аракчеев при этом исходил не из завиральных коммунистических идей, чего Андрей Борисович ему бы не простил. Нет, он «опирался на в высшей степени присущий ему здравый смысл и практический опыт», не говоря уже об известных нам добродетельных чертах его характера. И «можно ли было воспитать иначе людей, развращенных и униженных вековым рабством, одичавших, превратившихся почти в животных? Это — открытый вопрос, но подсказкой ответа служит полное бескорыстие Аракчеева и даже, напротив, большие его затраты, и материальные, и временные, и душевные, для улучшения жизни людей, ’’вверенных его попечению Богом и правительством”».

Н. Ярошенко. «Хор». 1894 г.

Вопрос с подсказкой ответа — это всегда хорошо. А если видеть в содержащих тебя людях малых детей, а тем более, животных, которых ты, по милости своей, кормишь, так отпадают и сами вопросы. Но все-таки въедливый Демоскоп не понимает, какая связь между идеей военных поселений и бескорыстием Аракчеева. Разве не бывает бескорыстных идиотов?

Конечно, верящий в бескорыстие Аракчеева Андрей Зубов понимает, как понимал, по его версии, и император Александр I, что второго такого святого не сыскать на Руси. Но на этом, кажется, их реализм заканчивается. «Поскольку заставить всех помещиков так же относиться к своим крепостным, как относился к крестьянам грузинской вотчины Аракчеев, было совершенно немыслимо, он решил создавать крестьянские поселения нового, аракчеевского типа у казенных крестьян, постепенно выкупая, в соответствии с аракчеевским проектом эмансипации, частновладельческих крестьян и распространяя на выкупленных подобные же принципы организации жизни».

И что, граф Алексей Андреевич станет лично ездить по всем этим поселениям и экзаменовать всех желающих вступить в брак юношей на знание основ катехизиса? Разумеется, нет. А кто же? Ясное дело, кто. «Должностные лица», без которых не обходится ни один Город Солнца.

Небольшая трудность заключалась в том, что Россия — в те времена, конечно, — еще не была Городом Солнца, и с должностными лицами тоже было не все в порядке. «Я и 52 губернаторов выбрать не могу, а надо тысячи,— цитирует А. Зубов слова императора. — Армия, гражданская часть, все не так, как я желаю». Другой бы сказал, что трудность эта — хоть и небольшая, но непреодолимая, которая всю затею превращает в утопию, в маниловщину. Но не таков А. Зубов. «Контроль граждан за своими начальниками шлифует добродетели чиновников при развитом самоуправлении», — говорит он, не слишком, видимо, рассчитывая на этот путь. Зато в запасе есть другой: «страх Божий, религиозно-нравственное воспитание и окружение создают честных и верных слуг в государствах авторитарных». И уповая на этот путь, историк (и немножко футуролог) А. Зубов решительно утверждает: «реформы Александра, и в первую очередь создание военных поселений, вовсе не были маниловщиной». Понятное дело, Демоскопу ничего не остается, как поверить этому решительному утверждению, подкрепленному к тому же серьезными примерами.

«Большевицкий антитезис», колхозы — это что! Куда нашим любимым колхозам до ваших военных поселений, Андрей Борисович! Разве можно без умиления читать цитируемое вами письмо графа любимому императору? «Касательно же обмундированных детей, то на них я любовался; они стараются поскорее окончить свои работы, а возвратясь домой, умывшись, вычистят и подтянут свои платья и немедленно гуляют кучами из одной деревни в другую, а когда с кем повстречаются, то становятся сами уже во фрунт и снимают шапки. Крестьянам же главное полюбилось то, что дети их все почти в один час были одеты, говоря, что от оного одному против другого не обидно». Такого восхитительного нивелляторства ни в каких «Кубанских казаках» не увидишь!

В чем секрет такого успеха? А в том, что у нас не просто должностные лица, у нас — отцы-командиры. В самом деле, когда гвардейские полки в безукоризненных каре маршируют на парадах, кто усомнится в возможности ввести вздорную человеческую стихию в границы четких прямых линий. Армия и должна была стать организующим началом для бестолковых мужиков и баб.

Давненько, давненько Демоскоп не читывал такой осанны фрунту, какую преподносит нам Андрей Борисович Зубов. «Воинский строй был... одной из важнейших компонент правильно организованного «идеального» общества, как его понимали в XVIII — XIX веках. Без дисциплины внешней, без шагистики нет и дисциплины внутренней... Александр Павлович, человек. и умный, и образованный, и глубоко религиозный, был совершенно уверен в огромной значимости воинской дисциплины, очень любил правильный военный строй, безукоризненную форму, четкое исполнение команд. Он видел в этом порядок, божественный космос, противостоящий разрушительному хаосу демонических сил. Поэтому и преобразование крестьянства на аракчеевских началах Император мог поручить только армии, традиционно воспитывавшейся в аккуратности и четкости. В русской армии любили прусский военный порядок и считали его для себя образцом». Как же, как же, генерал Ермолов даже просил императора: Государь, назначьте меня немцем!

В пользе прусского порядка Государь имел случай убедиться, путешествуя по присоединенным к России в 1815 году польским землям. Согласно версии А. Зубова, «в бывших прусских владениях в Польше он видел образцовый порядок, зажиточное и аккуратное крестьянство, прекрасные дороги, школы, госпитали, хорошо налаженную местную промышленность. Все это тут же исчезало, когда, переправившись через Неман, Государь оказывался в Ковно или Гродно и ехал дальше на восток по такой же бывшей Польше, но не испытавшей кратковременного прусского воспитательного воздействия». Кратковременного, потому что, согласно все той же версии, образцовый порядок и все такое прочее к западу от Немана были установлены здесь всего за 10—12 лет, когда эта часть страны — после второго и третьего раздела Польши — находилась под прусским управлением. «И в этом тоже для нас немалая подсказка. Если пруссакам удалось за десять лет дисциплинировать поляков, то в сравнимые сроки и русской дисциплинированной армии удастся превратить убогих поселян в инициативных, богатых, аккуратных и трудолюбивых земледельцев, которые не воспользуются гражданской и политической свободой во вред себе и России, но смогут извлечь выгоду и пользу из своего нового состояния».