Знание-сила, 2006 № 06 (948)

недавно узнали. Только совершенно непонятно, зачем: качество продукта все равно хуже, чем при использовании специальной аппаратуры. Вообще-то, встраивая видеокамеру в мобильный телефон, хотели создать видеотелефон, но каналообразующая аппаратура сотовых сетей не дает нужной пропускной способности, поэтому получилась игрушка.

Третий "кит" экономики потребления и соответствующего образа жизни — мода. До середины XIX века, то есть до начала эпохи рекламы, моды менялись эпохально. Модный альбом, изданный в Париже, можно было использовать в Лондоне, потом перевезти через океан, потом он еще в течение нескольких лет мог путешествовать по городам и весям Северо- Американских Соединенных Штатов, и в каждом городке появлялись дамы, носившие одежду из этого альбома, хотя альбому к тому времени было уже 10 или 15 лет. И, более того, пошив эти туалеты, дамы продолжали их носить еще 10 лет до привоза следующего альбома, а это время, за которое, в общем, одежда снашивается, то есть время, сопоставимое со сроком жизни товара.

Эпоха диктата моды, в которую мы живем сейчас, наступила достаточно поздно — в середине XX века; я бы сказал, что именно тогда и начали говорить об "обществе потребления". Модные образцы стали сменяться со строгой периодичностью, а потребителю начали усиленно внушать, что, как только появляется новый товар, следует заменить им старый, независимо от его потребительских качеств. Мода же распространилась за пределы достаточно узкого круга вещей (до середины XX века, по существу — только одежды и аксессуаров) и охватила большинство категорий потребительских товаров — это и автомобили, и телевизоры, и пылесосы — все, что угодно. Сейчас мода большей частью никак не связана с какими-то принципиальными изменениями потребительских свойств товаров, она стала жить собственной жизнью.

Со временем произошла и смена парадигмы в осмыслении экономики.

В основе экономической мысли XIX — XX веков лежала мысль, что экономические процессы, по сути дела, объективны, что они похожи на законы природы и их можно изучать, как законы природы, эмпирическими методами, их можно строго описывать рациональными процедурами, в том числе математическими моделями — и это позволяет увидеть, что происходит в экономике. Потом экономисты начали понимать, что "объективность" экономических закономерностей — это иллюзия, связанная с действием закона больших чисел, а то, что сейчас происходит на рынке — результат целенаправленных манипуляций. В 1976 году Милтону Фридману была впервые присуждена Нобелевская премия по экономике за работы по анализу потребительского повеления, и с тех пор примерно половина Нобелевских премий по экономике присуждается именно за такие работы.

Потребительским рынком устройство экономики не исчерпывается; но последствия таких принципиальных изменений отразились и на всем остальном.

Начнем с финансовой сферы. Для того чтобы все возрастающий спрос (а спрос возрастает, потому что потребителю внушают, что ему нужны все новые и новые товары) оставался платежеспособным, появился потребительский кредит. Производителю, чтобы удовлетворять возрастающий спрос, нужно наращивать свое производство, вводить новые мощности, производить их перевооружение, разрабатывать новые виды изделий, и все это — в период, когда ничего еще не произведено и не куплено никем. Значит, производителю тоже нужен кредит. Всякий кредит — это фиктивные деньги. Потребность в кредитных ресурсах растет, в финансовые рынки вкачиваются дополнительные фиктивные деньги.

Эта спираль раскручивается непрерывно. Если мы сегодня посмотрим на пропорции американской экономики (которая в этом ушла дальше всех от здравого смысла), то обнаружим: так называемый "реальный сектор" экономики дает примерно 15% общего внутреннего валового продукта (ВВП), по своим масштабам он примерно такой же, как в России, а 85% — это финансовые рынки. У нас доля финансовых рынков в ВВП — около 10%. Растущий объем фиктивных денег, циркулирующих в американской экономике, большинству специалистов внушает запредельный ужас, об этом боятся даже упоминать — он прочитывается между строк.

И ресурсы человечество использует хищнически. Если мода диктует, что каждые три года ты должен менять автомобиль, который мог бы ездить десять лет, это означает, что тебе нужно три автомобиля вместо одного. Не преувеличивайте возможности вторичной переработки: многие материалы ей не поддаются. А энергетические ресурсы, которые были затрачены на это производство, начиная с выплавки металла и кончая утилизацией, улетели в атмосферу, пошли на обогревание мирового пространства. И мы в три раза больше потратили энергии, нежели это было разумно с точки зрения удовлетворения базовых потребностей. Если мы понимаем, что наши ресурсы ограничены, то нужно ли тратить в разы больше, чем этого хватило бы для разумного достойного существования?

Раскручивающийся маховик "экономического роста", связанный с расширением производства, с увеличением объема и удельного веса финансовых рынков и так далее, не дает остановиться обладателям такой экономики. Он заставляет их усиливать давление на потребителя, который стал легко доступен для манипуляции: телевидение, радио, газеты, реклама в почтовом ящике и множество других ухищрений. А производителям нужны все новые потребители, чтобы предложить свои товары (и вместе с ними — эту модель потребления), и для этого они осваивают новые рынки.

Очень многие особенности современного мира порождены этой экономикой потребления. Колонии завоевывались не для того, чтобы там что-то производить, а чтобы расширить число "своих" потребителей. Колонизация Индии заключалась не в том, что в Индии что-то делали и затем везли в Англию, а в том, что английские ткацкие станки работали все больше и больше, производя дешевые ткани для Индии. Первая мировая война была войной за завоевание новых рынков. Вторая мировая война — за передел сложившихся рынков. Наконец, сегодняшние "войны эпохи ВТО" ведутся за сохранение контроля над сложившимися рынками: формально все рынки открыты для любых производителей, но тарифные ограничения, технические барьеры, антидемпинговые расследования и многое другое ограничивает проникновение новых участников на рынки, уже освоенные другими.

Соответственно, сегодняшняя мировая политика сосредоточена вокруг того, чтобы все основные игроки (Большая семерка, Большая восьмерка — это они и есть) сохраняли за собой свои традиционные рынки и договаривались между собой, что делать с остальными, то есть теми, кто появляется в пределах досягаемости.