Знание-сила, 2006 № 06 (948)

Например, Эдмунд Галлей — друг Ньютона и будущий Королевский Астроном. Недавно он доказал, что одна из ярких комет, которую он наблюдал в молодости (в 1682 году), блистала на земном небе и раньше — вплоть до XV века. Галлей рассчитал период ее возвращения: около 75 лет. Это больше, чем период обращения Сатурна вокруг Солнца; значит, Галлей открыл в Солнечной системе еще одну планету с вытянутой орбитой! Вероятно, таких планет много: надо их искать и изучать!

Очень важно сравнить срок предсказанного возвращения кометы Галлея (1758 год) с ее истинным возвратом: по разнице этих двух сроков можно будет оценить массы больших планет — Юпитера и Сатурна, которые своим притяжением возмушают движение комет. Кстати, в Париже год назад родился Алексис Клеро: именно ему и Ломоносову придется наблюдать следующее возвращение кометы Галлея. Клеро первый среди астрономов сумеет взвесить небесное тело, будь то Луна, Венера или Сатурн...

Между тем сэр Эдмунд Галлей перенес свое внимание с планет на звезды. Наверное, они сдвигаются по небу в течение веков; можно ли измерить эти малые сдвиги? В 1718 году Галлей измерит смешение Сириуса, Арктура и Проциона относительно тех позиций, которые они занимали на карте Тихо Браге в XVI веке. Но если тело движется по небу — значит, можно измерить его параллакс: так еще в древности Гиппарх измерил суточный параллакс Луны и рассчитал расстояние до нее. Так же можно измерить расстояние и до звезд! Но нужны очень хорошие телескопы: их пока не хватает. Когда они появятся? Кто первый сумеет измерить звездные параллаксы?

Этого ждать еще долго: более ста лет. Но лишь великие задачи вызывают из небытия великих творцов науки. Уходя, творцы оставляют потомству новое поколение задач, которые им оказались не по зубам. Ясно, что оставляет потомкам Галлей: но что оставит старый Ньютон?

Он не понимает очень многого, что хотел бы понять. Во-первых, Тяготение. Нужно точно измерить в лаборатории силу притяжения двух известных масс, чтобы узнать не известные пока массы Луны и Земли, а также Гравитационную Постоянную. Эту проблему физики решат лишь через два поколения после Ньютона — конца XVIII века.

Далее: совсем не ясна природа Тяготения. Какие частицы или волны передают эту силу от тела к телу? С какой скоростью она передается? Не равна ли эта скорость давно известной скорости света? Есть ли нечто общее между Светом и Тяготением? Искривляется ли луч света, проходя мимо Земли или Солнца? Это явление можно бы наблюдать, но опять нужны очень хорошие телескопы! Соответствующий опыт удастся через двести лет после Ньютона — в эпоху Эйнштейна и Эддингтона...

Беджамин Франклин — изобретатель громоотвода. вверху — лейденское банка, которую Франклин заряжал от молнии

И еще: Электрические Заряды. Отчего они бывают двух разных сортов? Почему заряды одного сорта отталкивают друг друга, в отличие от притягивающих друг друга массивных частиц? Какие частицы или волны передают Электрическую силу от тела к телу? Чем они отличаются от частиц или волн Света и Тяготения? Тут все непонятно, даже то, какие опыты нужно поставить для различения Электрических сил от Тяготения. Похоже, что самые важные вопросы об этих вещах не пришли в старую мудрую голову Ньютона!

Один-то вопрос пришел давно, но он чудовищно труден. Почему в природе есть две разновидности сил, действующих сквозь пустоту между телами? Не потому ли, что сама Пустота (Вакуум) не совсем пуста, что она заполнена некой Средой, которую наши приборы пока не ощущают? Только Свет, Тяготение и Электричество проникают через эту Среду; больше ничего не проходит! Кто, кроме Бога Творца, мог учредить в природе такую Пустоту?

Измученный этими проблемами, Исаак Ньютон пробовал найти ответ в Священном Писании, но и там ничего подходящего не нашел. Зато пришла иная мысль: о связи природных Сил с тем Порядком, который мы наблюдаем во Вселенной. Например, Солнце и его планеты являют нам шедевр Порядка, обусловленный Тяготением. Какие иные шедевры Порядка обусловлены Электрическими силами?

И обратный вопрос: какие природные Силы обеспечили совершенство Кристаллов разной формы? Почему разнообразие кристаллов меньше, чем разнообразие Веществ, принимающих форму кристаллов? И наконец: что можно сказать в этом духе о разнообразии Живых Существ, также являющих нам шедевры природного Порядка?

Все эти проблемы оказались не по плечу стареющему Ньютону. Оттого он называл себя "мальчиком, играющим пестрыми камешками на берегу океана". Вероятно, так же чувствовал себя Архимед за 19 веков до Ньютона и Эйнштейн через два века после него. Такова судьба всех первооткрывателей, будь то физик Ньютон, кибернетик Лейбниц или биолог Левенгук.

Да, в 1714 году этот непревзойденный Наблюдатель Биосферы все еще работает в тихом Дельфте, хотя ему уже за 80 лет, а все великие коллеги (Мальпиги, Гук) перешли в мир иной. Антон Левенгук не вправе умереть, пока ему на смену не придет первый Классификатор Биосферы — Карл Линней. И ее первый безудержный описатель — Жорж Бюффон. Оба эти мальчика родились в один год с Леонардом Эйлером: один в семье шведского пастора, другой — в семье бургундского юриста. Годом старше них Бенджамен Франклин — сын ремесленника из Бостона. Он станет первым американским естествоиспытателем, прославится изобретением громоотвода и закончит свои дни на посту посла США во Французской Республике.

Предвидит ли кто-либо эти социальные чудеса в 1714 году — в самом начале эпохи Просвещения? Нет, конечно! Только разведчики и дипломаты нутром чуют завтрашний кризис старушки Европы. Но как оповестить о нем простого человека с улицы?

Обычной литературы тут недостаточно; нужно писать Фантастику! Пусть ее читатель, жадно следя за приключениями героев, уверится в могуществе Просвещенной Личности, которая ни в чем не уступает Монархическому Государству! Правда, сегодня это величие представляет на Земле только ученейший Исаак Ньютон. Но завтра под пером бывшего разведчика Даниэля Дефо родится Робинзон Крузо. Он один своими голыми руками и неслабым умом воздвигнет на пустом месте то, ради чего Цезарю в Галлии понадобились десять легионов, а Кортесу в Мексике - пятьсот солдат с аркебузами да двадцать лошадей. Новый Мир — по мерке, образу и подобию Нового Человека!

В ответ на книгу Дефо его коллега, церковник и дипломат Джонатан Свифт, создаст образ Лемюэля Гулливера. Простого великана в стране лилипутов, не ведающих, что великаном (пассионарием) может стать каждый охочий человек. Что бы стоило Гулливеру начать революцию в Лилипутии или даже среди простодушных великанов Бробдингнега?