Знание-сила, 2006 № 03 (945)

Отсутствие колокольни изменило и характер самого храма. Приглядевшись к его фасаду, можно заметить, что общему впечатлению роскошного каменного кружева не вполне соответствуют основания четырех башенок, окружающих купол. Они напрочь лишены каких-либо украшений, что совершенно не свойственно манере Растрелли, неустанно декорировавшего свои здания "статуями, похожими на вазы, и вазами, похожими на статуи". Петербургский профессор архитектуры Андрей Львович Пунин, указывавший студентам на это обстоятельство, сначала предлагал им разбранить за оплошность "графа Растреллия", а затем объяснял особенность его замысла. Цоколи башенок видны лишь с одного места — того, что должна была занять колокольня. В случае ее возведения смотреть на собор можно было бы только с расстояния или несколько большего, и тогда небольшие детали потонут в прихотливом силуэте здания, или несколько меньшего, и тогда выступы карнизов полностью скроят их от глаз зрителя. Незавершенность проекта обнажила те детали, что, по расчету зодчего, не могли быть видны! И не вина Растрелли, что обстоятельства сложились иначе...

Дома — кирпич и камень, а порой — Соединенье мрамора и мины.

А. Мицкевич

Когда заказчик — самодержец, а проектируемое здание — главный храм столицы, следует ожидать столь частой смены вкусов и требований, что конечный результат может оказаться весьма далек от исходного замысла. Как выглядел бы Исаакиевский собор, будь он создан по первоначальному проекту, разработанному еще в XVIII веке? Об этом дает представление модель, выполненная архитектором Антонио Ринальди в 1768 году Судя по модели, Ринальди предполагал сделать башни, окружающие купол, по высоте почти равными ему, и возвести на одном фундаменте с храмом довольно высокую колокольню. В отличие от реализованного позднее проекта Монферрана, собор Ринальди напоминал бы скорее группу отдельно стоящих зданий, чем единый архитектурный организм и, конечно, не стал бы так безжалостно подавлять собой все соседствующие архитектурные ансамбли.

Собор строился долго. Здание стояло в лесах и тогда, когда на Исаакиевскую плошадь привозили баженовскую модель, и позднее. Ринальди вел одновременно множество построек. В 1779 году семидесятилетний архитектор упал с лесов, но потом еще десять лет продолжал работать в России. Затем уехал в Италию, оставив незавершенный собор и свидетельство замысла — его деревянную модель. При Павле строительство продолжил Виктор Бренна, который достроил собор из кирпича, чем вызвал появление известной эпиграммы:

Се памятник двух царств.

Обоим столь приличный:

Основа —мрамор,

Верх — кирпичный.

Впрочем, век бренновской постройки оказался недолгим. В 1818 году Александр I поручил перестройку Исаакиевского собора "с приличным оному благолепием" Августу (Огюсту) Монферрану. Тот тоже начал работу с создания модели, и почетные гости, навешавшие архитектора во время строительства собора, могли видеть оба варианта: старую модель Ринальди и новую, монферрановскую, и сравнивать их достоинства. Кстати, одна из посетительниц, жена английского посла леди Блумфельд, отметила в своем дневнике: "Я более восхищаюсь моделью старой церкви, чем новой".

О. Монферран. Модель Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге

Упади он с верблюда или умри, унеси его ветер или укуси змея, никто не знал бы назавтра, как продолжить строительство.

М. Павич

Был ли этап создания модели обязательным и повсеместно принятым в архитектурной практике прежних эпох? Во времена Баженова, по-видимому, да. Сам он, помимо московской модели, выполнил во время учебы в Париже макет колоннады Лувра, а, изучая архитектуру Италии в Риме, сделал макет собора св. Петра.

Известно, что такова была европейская традиция и за четыре столетия до Баженова. Соперничая за право возвести купол над флорентийским собором Брунеллески и Манетти изготовляли его проектные модели, об этом есть достоверные свидетельства. Известна и реплика Брунеллески в адрес конкурента: "Заставьте его сделать другую модель, и он сделает мою". Роль моделей в проектной деятельности архитекторов Ренессанса понятна из слов Альберти, практика и теоретика возрожденческой архитектуры: "Мне приходили в голову многие планы зданий.., но когда я их вычерчивал линиями, то находил грубейшие ошибки в той части, которая мне нравилась более всех... Наконец, когда я то же делал в моделях.., замечал, что меня обмануло и число". Надо полагать, что и Аристотель Фиораванти, приглашенный в Москву Иваном III, не мог обойтись без создания модели кремлевского Успенского собора, иначе как было убедиться итальянскому архитектору и его московскому заказчику, что они правильно понимают друг друга?

Ж. Б. Валлен-Деламот. Модель здания Академии Художеств в Санкт-Петербурге. 1760-е гг.

Но бытовала ли такая практика ранее? Приходилось ли выполнять проектные модели зодчим европейского Средневековья, античного мира, древневосточных цивилизаций? До нас не дошли модели средневековых архитектурных сооружений, и нет прямых данных, подтверждающих, что таковые существовали. Известные во всем христианском мире изображения святых, держащих здание или город, не должны вводить в заблуждение: ни терема Можайска в руках у святого Николая, ни "град Божий" у Блаженного Августина не имеют отношения к проектным моделям. Точно так же и макет Иерусалимского храма Воскресения Христова, привезенный в XVII столетии патриарху Никону, — вовсе не элемент из профессионального инструментария архитектора, а священная реликвия, одна из тех, что делались в Святой земле в качестве сувенира для паломников.

Трудно представить себе архитектора готической эпохи, демонстрирующего заказчику модель здания. Хотя бы потому, что готический собор строился, как правило, века и века, обрастая пристройками, башнями и капеллами, меняя очертания в соответствии с нуждами и возможностями города. Собственно, только с кватроченто, с XV века, с Филиппо Брунеллески и его круга утверждается представление о здании как о произведении, не предполагающем изменений, как об объекте законченном и совершенном в своей законченности. Сооружения предшествовавшей, средневековой эпохи, по-видимому, не рассматриваюсь в качестве раз и навсегда застывших форм, а потому и не предполагали существования моделей, которые должны эту форму фиксировать.