Знание-сила, 2005 № 02 (932)

По мнению ученого, с кораблей ежегодно смывается примерно тысяча контейнеров. И чего только из них не попадает в воду! Это и игрушки, и одежда, и обувь, и многое другое. Сегодня с учетом океанических течений, направлений и скорости ветров, атмосферного давления и некоторых других данных, полученных за последние 30 лет, океанографами разработана компьютерная программа для определения перемещения попавших в воду океанов предметов, смытых с кораблей. Ученый довольно точно определяет, когда и где появятся на берегу те или иные предметы.

Канадские медики создали необычную таблетку. Она сама принимает решение, как и когда лечить пациента. Причем уже находясь у него внутри. Проглоченная пилюля определяет с помощью датчиков больное место, рассчитывает точную дозу лекарства и впрыскивает его. "Умная" таблетка может срабатывать в определенный час или с заданными промежутками времени. При этом контейнер с лекарством, насос, датчики, микропроцессор и источник энергии умещаются в объеме обыкновенной таблетки. Их легко проглотить с водой.

Муниципалитет столицы Японии решил применить чрезвычайные меры в борьбе с воронами. Планируется уничтожить до четырнадцати тысяч птиц. Вначале ворон будут ловить, а потом уничтожать с помощью газа — двуокиси углерода. На эти ловушки город затратил порядка 30 миллионов иен (236 тысяч долларов). Вороны отличаются особой агрессивностью. В последнее время, помимо городских помоек, птицы облюбовали местный зоопарк, где уже зафиксировано несколько случаев нападения на животных. С 1985 года популяция ворон утроилась и составляет сейчас 21 тысячу особей. По словам мэра Токио, численность этих птиц в городе не должна превышать семи тысяч.

Женская красота воздействует на мозг мужчины, как наркотик. Исследования американских ученых показали, что в коре головного мозга мужчины, увидевшего сногсшибательную красотку, возникают такие же химические реакции, как и в мозге наркомана после очередной "дозы". Во время эксперимента мужчины рассматривали женские фотографии и при помощи стоп-кнопки либо останавливали движение картинок, либо перелистывали изображение. На портреты красавиц в среднем тратилось 8,7 секунды, в то время как ничем не примечательные представительницы прекрасного пола занимали внимание мужчин не более 5 секунд.

Рафаил Нудельман

Когда-то давно мне довелось писать по заказу общества "Знание" книгу о советском физике Павле Черенкове. Черенков был из первых советских лауреатов Нобелевской премии, и издательство, пропагандируй, как ему и было положено, советские достижения в дружественных странах, затеяло серию подобных биографий — почему-то на немецком языке.

Профессор Черенков оказался человеком простым, и мы весь вечер провели за разглядыванием толстенного альбома с фотографиями нобелевской церемонии. "Это я со шведской королевой, — объяснял мне хозяин, — а это моя жена со шведским королем". Жена тем временем подливала чай и подкладывала сухарики лом был не то чтобы бедный, но скуповатый. Позже я разговаривал с аспирантами профессора, и они хором хвалили Черенкова, напирая главным образом на то, что, хотя он не очень понимает, что делают его ученики, зато никому не мешает и в ничьи дела не вмешивается.

Я вспомнил об этом, когда в одной из статей журнала "Science" увидел фразу: "В отличие от обычных телескопов, которые пытаются проникнуть сквозь искажающее покрывало атмосферы, чтобы разглядеть объекты, находящиеся за ним, новые приборы — так называемые телескопы Черенкова — используют обходной путь..." Я почувствовал себя причастным к этим телескопам — как-никак я у этого Черенкова чай пил.

Черенков получил свою Нобелевскую премию за открытие совершенно нового вида светового излучения. В ту пору — 1934 год — он был молодым аспирантом знаменитого Сергея Ивановича Вавилова, основателя советской научной школы физической оптики. Сергей же Иванович был удачливым братом еще более знаменитого Николая Ивановича Вавилова, великого ученого-селекционера, который не угодил советской власти и которого она поэтому сгноила. Сергею Ивановичу брата в вину не поставили, и он со временем даже стал президентом Академии наук. Впрочем, ученый он был замечательный, этого не отнимешь. Оба брата Вавилова происходили из интеллигентной семьи, а Павел Черенков, напротив, был "научным выдвижением". Советская власть взяла его из города Козлова и двинула в науку как чистого пролетария. Вавилов поручил аспиранту Черенкову изучить оптическое поведение электронов в чистых жидкостях, и в ходе этого изучения аспирант-пролетарий наткнулся на загадочное явление — электроны, разогнанные до большой скорости, проходя через жидкость, оставляли за собой непонятное голубоватое свечение.

Черенков объяснить явление не смог, и тогда Вавилов обратился за помощью к физикам-теоретикам Тамму и Франку, которые, изрядно повозившись, в конце концов сообразили, что электроны у Черенкова двигались быстрее скорости света — не скорости света в пустоте, разумеется, но скорости света в той жидкости, в которой двигались эти электроны. Электромагнитные волны, образующиеся при таком движении, не поспевали за электронами и "отрывались" от них — примерно как волны отрываются от носа корабля. Вот эти-то оторвавшиеся в виде света волны и регистрировали приборы Черенкова. Никогда прежде такое явление физикам видеть еще не случалось.

Лет двадцать спустя на основе этого явления были созданы счетчики элементарных частиц, которые замечали эти частицы по их "черенковскому излучению", и тогда стадо ясно, что открытие имеет не только большую теоретическую, но и немалую практическую важность. В результате в 1958 году Черенкову, Тамму и Франку дали Нобелевскую премию, а благодаря этому еще сколько-то лет спустя я удостоился созерцания нобелевского альбома профессора МГУ П.А. Черенкова и сухариков его жены.

Прошло еще какое-то количество лет, и какие-то многоумные физики сообразили, как приспособить открытое Черенковым явление для исследования космических лучей. Так возникли "телескопы Черенкова".

Я чувствую, что мне уже пора предупредить, что данная статья посвящена отнюдь не оптике и не космическим лучам, а проблеме глобального потепления, точнее — некой новой гипотезе некого израильского ученого, который предложил совершенно неожиданное объяснение этого потепления. Но поскольку рассказ этот идет (по необходимости, как впоследствии станет видно) путями великой мастерицы сопрягать далековатые сюжеты, бессмертной Шахерезады, то прежде чем обратиться к глобальному потеплению, я расскажу об австрийском физике начала XX века Викторе Гессе.