Знание-сила, 2005 № 02 (932)

Шаман критики не выносит. Стоит только выразить сомнение, как он немедленно выпускает иголки: "Вы ретроград! Из-за вас человечество прозябает в нищете, из-за таких, как вы, оно вымирает от СПИДа и рака. Чиновники вроде вас тормозят прогресс. А надежда только на таких гениев, как Прометей, Леонардо да Винчи и я...".

Отличают шаманов и штампы самоподачи. Большинство мнят себя непризнанными гениями. Проклятые бюрократы и продажная медицина не пускают его на рынок, потому что он — гений — сделает все их лекарства ненужными. Кроме того, нет шамана, который бы сказал: "Я сделал препарат, восполняющий дефицит кальция при остеопорозе". Как правило, у них подход глобальный: "Мое средство лечит рак, СПИД и туберкулез". "А импотенцию?" "Строго говоря, я и создавал лекарство от импотенции. Это уже потом выяснилось, что вместе с импотенцией оно лечит все болезни века и еще очень помогает спортсменам..."

Наконец, шамана можно отличить по полному отсутствию научной основы. Как правило, изобретением "уникального эликсира" занимался он один. В крайнем случае, параллельные работы вел другой шаман. Между тем современное научное сообщество устроено так, что идея, обещающая малейший успех, немедленно улавливается большим количеством людей. Вопрос получает широкое освещение в специальной и научно-популярной периодике. А теперь сами ответьте, может ли ученый работать бок о бок с шаманом?

— Не может. А что бы вы сделали, чтобы избавить медицину и спорт от волшебников?

— Время медицинских магов и волшебников проходит само собой. Спортиндустрия селектирует людей, которые работают на пределе человеческих возможностей. Об этом говорит плотность спортивных результатов. Атлеты идут на соревнования, как в атаку. Ни психического, ни физического резерва, на который раньше успешно действовали шаманские методы, не остается.

И потом бешеными темпами развивается фармакология. "Психосоматическое" колдовство вытесняют препараты с сильным психотропным действием. Таково веление времени. Мы живем в городской цивилизации, переполненной стрессами. Американцы за год потребляют тысячи тонн нейролептиков. Общество стареет, и нужны новые лекарства для лечения болезней пожилого возраста — болезни Альцгеймера, Паркинсона и огромного количества других нервно- дегенеративных патологий.

V спортсменов, желающих мобилизовать свою психику, к сожалению, нет недостатка в химических средствах. Антидопинговые службы неизменно заносят эти лекарства в черные списки. Но возникает масса новинок. Самый свежий пример — модафинил, которым лечат нарколепсию. Эго болезнь, при которой человек внезапно засыпает или частично теряет самоконтроль. Нарколепсии приписывают большую часть громких техногенных катастроф, даже Чернобыльскую трагедию. Американские студенты стимулируют себя модафинил ом во время экзаменационных сессий. После обнаружения модафинила в организме нескольких знаменитых спортсменов он объявлен допингом и запрещен в спорте.

Так что на фоне допинговой эпидемии тема шаманов становится не очень уж актуальной. Да и скучно без них как-то...

Рафаил Нудельман

Когда-то идеологи американского черного движения выбросили лозунг "Black is beautiful", что в вольном переводе означает "Черное — это красиво". Красота — дело вкуса, а вкус — дело тонкое, как говорит один мой мудрый знакомый, но что кажется куда менее спорным, чем вкус, — это тезис, выдвинутый недавно американским автором Джо Энтайном.

В своей книге "Табу, или Почему черные легкоатлеты лучше и почему все боятся об этом сказать" он утверждает, что "черное — это быстро".

Анализируя результаты многочисленных соревнований и олимпиад, он показывает, что черные бегуны фактически не имеют себе равных среди белых спортсменов. Последняя олимпиада в Афинах это еще раз наглядно подтвердила.

Соответствующая статистика за многие годы выглядит почти устрашающе: ни один белый спортсмен не пробежал 100 метров быстрее 10 секунд, а из 200 лучших результатов на всех вообще коротких дистанциях 200 принадлежат черным бегунам. Можно согласиться с печальным выводом Энтайна: "Белым спортсменам больше нечего делать в беге на 100 метров". Но черные бегуны побеждают и на большинстве длинных дистанций — от 1500 метров до марафона. Причем что интересно: черные рекордсмены-спринтеры — это почти поголовно выходцы из Западной Африки, из таких стран, как Нигерия и близких к ней, или, если они американцы, то потомки черных выходцев из этих мест. А черные рекордсмены- стайеры — почти поголовно из Восточной Африки, в основном из Кении или Эфиопии, причем большинство из них — вообще из одной и той же группы племен Календжин, насчитывающей около 3 миллионов человек.

Разумеется, немедленно возникает вопрос: почему это так?

Один возможный ответ предложил еще в 1995 году английский врач (и по совместительству тогдашний рекордсмен в беге на 1 милю) Роджер Баннистер. По его мнению, "черные спринтеры и вообще черные легкоатлеты имеют естественные анатомические преимущества над белыми". Это утверждение немедленно вызвало обвинение Баннистера в расизме. Политкорректные исследователи заявили, что если у черных спортсменов и есть преимущества, то они объясняются не генами, а особенностями среды, в которой эти спортсмены растут. Скажем, племена Календжин живут на высокогорном плато. Может быть, это делает их легкие более емкими? А может, это связано с их в основном маисовой диетой? Или, например, они детьми каждый день бегали в далеко, на километры отстоявшую школу, может, именно это сделало их такими выносливыми? И так далее.

В начале 1990-х годов этой загадкой занялся датский специалист Бенгт Салтин. Он провел несколько лет в Кении, в районе, населенном племенами Календжин, систематически изучая особенности жизни тамошних спортсменов и сравнивая их со скандинавскими бегунами. Постепенно он опроверг все прежние объяснения. Он показал, что высота не имеет никакого значения, потому что потребление кислорода у кенийских и скандинавских спортсменов одинаково. Что до черной диеты, то она по своему белковому и витаминному составу оказалась не лучше, а хуже белой. Что касается детишек, то они оказались ничуть не выносливее своих скандинавских сверстников. Что же тогда?

По мнению Салтина, различия состоят в другом. Во-первых, кенийцы способны дольше переносить усталость. В нашем организме усталость сказывается в усиленном производстве мышцами молочной кислоты, лактата. Оказалось, что у кенийцев лактат накапливается в крови медленнее. В результате они на тот же объем заглатываемого кислорода пробегают почти на 10 процентов больше.