Знание-сила, 2005 № 01 (931)

— До инициативы Бруно это был маленький район — деревня, замок, заброшенное место, — говорит профессор Гердт. — Местность, казалось, без будущего. В 1987 году' ныне очень живописный замок Хагенберг, гае сейчас располагается RISC, представлял из себя развалины. Сейчас же здесь разросся комплекс гостиниц, кафе и ресторанов. И все это благодаря созданию RISC и всей инфраструктуры вокруг него (парка информационных технологий, политехнического института и др.). Сейчас процесс развивается бурно и лавинообразно. Я посещал RISC в 1992, 1996, 1999 годах и нынешней весной, в марте, и наблюдал воочию изменения. За последние 5 лет они особенно поражают воображение. После столь успешной реализации проекта развития RISC и сопутствующей инфраструктуры правительство Австрии создало около 15 аналогичных структур по другим тематикам (исследования по теории легких металлов, мехатронике и др.) по всей стране.

В заключение нашего разговора я задаю Бруно Бухбергеру несколько вопросов.

— Как вы считаете, в Дубне можно было бы осуществить нечто подобное?

— Я думаю, Дубна и, в частности, лаборатория информационных технологий — идеальный старт для такого проекта. Нужно только изменить мировоззрение, будто наука существует отдельно от общества. Благополучие этой местности во многом зависит от ОИЯИ, от его коммерческого успеха в том числе. Но главное, повторяю, — молодые специалисты. У них должна быть возможность выбора между прикладными направлениями или исследовательскими, они должны видеть свои перспективы.

— Есть ли у вас какая-то идеология, своего рода рецепт успеха?

— Представьте себе любую спираль. Как известно, ее можно рассматривать в двух направлениях — либо она сходится в точку, либо раскручивается, развивается. Если поместить себя в первое положение, то можно говорить — не будем делать, потому что нет денег. Потому что без денег нет образования, ученые бесплатно работать не будут, коммерческим фирмам предложить нечего и так далее. В итоге получаем — НИЧЕГО.

Можно поместить себя в другое положение. Начать, например, с маленькой фирмы, с нескольких студентов. Это уже — ЧТО-ТО. Затем начинает раскручиваться спираль, развиваться образование, направления исследований, коммерческие проекты. В Дубне много ученых, даже слишком много, — смеется Бруно. — а человеческий ресурс — самое главное. Деньги не столь важны, в итоге они «притянутся». Только руководителем должен быть ученый!

— И какой ваш следующий шаг в направлении раскручивающейся спирали?

— Я решил, что уже достаточно работал, создал институт для экономики, для общества. Система получилась достаточно устойчивой, может существовать без меня. Следующий мой шаг — заниматься исследованиями в собственном институте.

Рафаил Нудельман

Титан давно привлекает внимание астрономов и в особенности экзобиологов, изучающих возможность существования жизни во внеземных условиях.

Говорить об этом побуждает не только наличие твердой поверхности, но и состав его атмосферы. Она состоит из азота (89 процентов), метана (1,7 процента) и других углеводородов (0,6 процента). Примерно такой была атмосфера первобытной Земли около 4,5 миллиардов лет тому назад. В ней плавают облака, состоящие из метана и других углеводородных соединений. Там может выпадать снег, состоящий из углеводородов. Все это указывает на возможность образования на Титане тех первых сложных органических веществ, из которых когда-то на Земле зародилась жизнь.

Однако, в отличие от Земли, возникновению жизни на Титане препятствует одно серьезное обстоятельство — низкая температура. На той твердой поверхности, которая могла бы быть самым подходящим местом возникновения жизни, царят самые неподходящие для этого условия — почти космический холод: 180 градусов ниже нуля. Белковые соединения при такой температуре существовать не могут. Более того — они не могут и возникнуть. Дело в том, что, как правило, соединение простых молекул во все более и более сложные требует катализа, в противном случае оно происходит невероятно медленно, практически - только от случая к случаю. Однако сам катализ требует наличия катализаторов, роль которых в случае соединения органических веществ чаше всего выполняют ферменты, то есть тоже органические вещества. Точнее говоря, для создания сложных нуклеиновых макромолекул, которые составляют основу земной жизни, необходимо существование белков-ферментов, которые при таких низких температурах существовать не могут.

Самое время напомнить и другое неприятное обстоятельство: на Титане нет воды, которая является интегральной составляющей всякой жизни на Земле. Тем не менее самые отчаянные из экзобиологов уже высказали мнение, что и это препятствие преодолимо: быть может, жизнь на Титане возникла на другой основе - например, в виде микроорганизмов, питающихся «углеводородным снегом» и выделяющих метан (такими, по современным представлениям, были первобытные земные микроорганизмы. Тогда (во всяком случае, следует из законов земной жизни) метан в атмосфере Титана должен отличаться преобладанием изотопа углерода-12 над изотопом углерода-13. Соотношение этих изотопов поддастся проверке — например, с помощью исследования инфракрасного света, излучаемого молекулами атмосферного метана. Один из приборов на космическом корабле «Кассини» предназначен как раз для такого исследования.

Тем более важными становятся в этой ситуации данные, которые ученые надеются получить с помощью спускаемого зонда «Гюйгенс». Он представляет собой медузообразный аппарат диаметром 2,7 метра. Твердый «панцирь» призван защитить спускаемый модуль при прохождении плотной атмосферы Титана. Наблюдать за спуском «Гюйгенса» астрономы намерены с Земли. Ну, а что покажут наблюдения, мы узнаем много позже, когда все переданные аппаратом данные будут расшифрованы, обработаны и проанализированы. Если он вообше что-нибудь передаст, конечно...

Интересный научный сериал с «саспенсом». Досмотрим, пожалуй, а?

Игорь Лалаянц

29 июля 2004 года в Торнтонгоспитале калифорнийского Сан-Диего на 88-м году ушел из жизни Френсис Крик, сооткрыватель двойной спирали ДНК. Его жена Од иль, с которой он жил с 1949 года, нарисовала тот первый рисунок «винтовой» молекулы жизни, который увидели в последнем апрельском номере 1953 года читатели «Нейчур».

Профессор Стив Джонс из лондонского Университетского колледжа назвал Крика Дарвином XX века.

Френсис Ирин