Знание-сила, 2005 № 01 (931)

Одно из них — устойчивое и упорно провозглашаемое мнение, что нынешнее высшее образование «не то»: «для корочки», формальное и так далее.

Исследователи говорят, что при резком расширении числа студентов численность преподавателей не выросла в той же пропорции, значит, студенты с неизбежностью выучены хуже прежних, менее многочисленных. Другие авторы отмечают, что все большая доля студентов учатся заочно, то есть получают заведомо менее объемную и интенсивную подготовку, чем «нормальные» студенты. В этих утверждениях много правды.

Сложилась ситуация, когда общество предъявляет повышенный спрос на образовательные услуги пониженного уровня, если их оценивать с традиционной точки зрения. Мы полагаем, что просто спрос предъявлен не на те знания, которые предлагают вузы, а на те навыки и культурные стандарты, которые дает сам процесс обучения и пребывания в атмосфере вуза.

Нынешнее «всеобщее» высшее образование — совсем новый феномен, имеющий так мало общего с высшим образованием, каким оно существовало в России на памяти последних нескольких поколений, что оценивать его по традиционным меркам бессмысленно. На сцену постиндустриальной России в самые ближайшие годы выходит многочисленная группа. Особого рода высшее образование будет одним из ее признаков, вполне особого рода интеллигентность — другим.

Нынешним требованиям рынка могла бы соответствовать общеобразовательная шкапа; однако исследование показало, что работодатель не доверяет школе. А что же будет с действительно и по-настоящему образованными людьми? Неужели исчезнет этот славный элемент российской культуры?

Наше исследование не дает оснований так думать.

Можно предположить, что с дальнейшим экономическим ростом вернет интерес общества к себе среднее специальное образование, но только став для этого более современным, более соответствующим требованиям новой экономики. Вслед за ним будет трансформироваться и начальное профессиональное образование. В новой экономике будет большой спрос на умелые руки, но мастеров своего дела. Дальше наступит очередь средней школы. Этому самому массовому институту образования меняться всего труднее. Школу, думаем мы, ждет значительное переустройство.

Сохранит ли интеллигенция свою «руководящую и направляющую» роль в обществе, останется ли она «учителем жизни» и для широких народных масс, и для людей власти? Умонастроения последних лет заставляют в этом усомниться: и без всеобщего высшего образования общество, кажется, отказало ей в этом статусе.

Но мировая практика говорит об интеллектуальной элите как о важнейшей политической и общественной силе в любой демократической стране (и в недемократической тоже: именно специалисты высшей квалификации готовят важнейшие решения власти). И никуда не денется спрос на главные ценности, с которыми мы связываем понятие интеллигентности, — честность, порядочность, уважение другого, доверие разуму, бережность к природе и культуре. Кто понесет дальше эти знамена? Может быть, те, кто сейчас читают «Знание — сила» и подумывают о том, куда пойти учиться или же учить своих детей.

Елена Съянова

Он был серьезным ученым, экономистом, знатоком международного права, виртуозным пианистом и скрипачом, ценителем искусства, дружившим с артистической богемой двадцатых и тридцатых годов—от Элюара до Дали. А еще он был оратором и, обращаясь к многотысячной толпе, мог произнести такие вот, к примеру, фразы: «Уличный дворник одним взмахом метлы сметает в сточную канаву миллионы микробов. Ученый же гордится тем, что открыл одного-единственного микроба за всю жизнь».

Он всегда вел себя как хотел: венчался с одной женщиной, а в мэрии расписывался с другой, спокойно курни на совещаниях, выдыхая дым в нос Гитлеру, смертельно боявшемуся рака горла, устраивал бешеную гонку за рулем автомобиля, в котором сидела чета Виндзоров, открыто дружил е евреями, мог, бросив все дела, улететь с очередной любовницей в Венецию на карнавал... А в это время по радио на весь рейх звучал его голос с особой, точно гвозди вколачивающей интонацией: «Человек должен признавать авторитет!.. Ни раса, ни кровь сами по себе не создают общности. Общность без авторитета немыслима.. Авторитет абсолютен! Авторитет — гармония! Авторитет — идеал!»

Сказать, что он был лицемером, значит не сказать ничего. Он был сутью режима, его сердцевиной, плотской спайкой между двух слов — национал и социализм.

Гитлер говорил: «Народ — та же баба, которую нужно уметь взять (здесь фюрер употребил более выразительное слово). Нашему Роберту это всегда удавалось».

Роберту Лею действительно удавалось многое. Например, оставить без места в партии фактического ее основателя Грегора Штрассера и стать начальником организационного отдела НСДАП. Позже, в считанные дни мая тридцать третьего года, так заболтать и запугать профсоюзных лидеров, что они почти все поддержали роспуск профессиональных союзов и образование Трудового фронта с ним, Леем, во главе. «Операция», как называл это мероприятие Гитлер, была проведена очень быстро, а главное — без лишнего шума. 30 апреля все здания профсоюзных комитетов оказались увешанными красными партийными флагами. Красный цвет — международный символ социализма, прежде всего бросался в глаза рабочим. Что из того, что в середине флагов были белый круг (националистические идеалы) и черная свастика (торжество арийской расы)?! Как позже признавались рабочие одного из заводов Боша, «красный цвет застилал нам глаза». Под флагами повсеместно висели листовки с «обещаниями» фюрера своим рабочим: два десятка пунктов, в частности, например, обещание сделать 1 мая Общенациональным праздником немецких трудящихся и оплаченным выходным днем. Об этом Лей особо договорился с тем же Бошем, Крупном и остальными, но рабочие об этом, конечно, не могли тогда знать. А уже первого мая гауляйтер Берлина Геббельс организовал первое «общенациональное» празднование этого события с парадом и митингом на аэродроме «Темпельхоф», во время которого был использован такой эффект, коша свет на всем стадионе выключался и Гитлер оставался один в ярких лучах мошных прожекторов. Именно так фюрер и произнес ключевую фразу об окончании классовой борьбы и провозгласил девиз: «Немец, почитай труд и уважай рабочего».

Лея в это время на трибуне не было. Будущий руководитель самой массовой организации рейха занимался куда более серьезным делом — профсоюзными кассами и фондами, конфискация которых уже шла по всей Германии. По форме это был чистый грабеж с применением вооруженных подразделений СА и СС, но... процитирую на этот раз Геринга, высказавшегося хотя и по другому поводу, но очень подходяще и для данной ситуации: «В паре с законом все законно».