Знание-сила, 2005 № 01 (931)

Сам не верю, что со мной такое произошло. Но так я и попал в госпиталь в первый раз. А дальше еще нелепее. Стали сниться сны: как будто я не я, а какой-то старик, которого гонят пинками, а он не понимает за что, куда? А то я — целая толпа полуголых, но еще надеющихся... Сердце выделывает такие номера, что меня в очередной раз тащат в госпиталь, делают бесконечные уколы. Одним словом — полная капитуляция арийского духа! Или кто-то сходит с ума. Политик? Идеология? Забавный вопрос.

А еще забавней, что я этим бредом хотел успокоить тебя по поводу своего здоровья. А может быть, и успокоил... по поводу' гипотетического выздоровления души? Прости за самое нелепое из всех писем. Но ты поймешь. Р. 19 октября 1945 года».

Комментировать это письмо бессмысленно.

Лей покончил с собой 20 октября 1945 года в душевой комнате нюрнбергской тюрьмы. Он повесился, скрутив жгутом полотенце, которое охранник по рассеянности оставил в его камере.

Возможно, сыграл свою роль те препараты, которые начали давать ему американцы по плану «Фариа» с тем, чтобы погрузить в состояние анабиоза и вынести тело из тюрьмы под носом у союзников. Возможно, сыграла свою роль непримиримая позиция Маргариты с ее твердым «гессовским» характером, хотя любящей и страдающей, но считавшей мужа глубоко виновным в произошедшем с Германией.

Возможно, в петлю Лея толкнул и стыд. О нем он упомянул в предсмертной записке: «...Я больше не в состоянии выносить чувство стыда». Какого качества был этот стыд? Трудно сказать. В раскаянье поверить еще труднее.

Вот отрывок из письма Роберта Лея жене от 7 февраля 1938 года (перевод автора. Публикуется впервые). Возможно, он что-то объясняет.

«...И это повторяется вновь и вновь. Опять ты как школьная учительница ходишь с линейкой и прикладываешь — тут короче принципа, тут уже, а туг так грязно и темно, что делений не видно. Грета, я не хочу жить в вымеренном мире!.. Чего же хочешь ты? В Австралию? Чтобы наши дети видели меня в белых штанах на корте или в смокинге среди праздных болтунов?! Или вообще в халате с газетой, в которой пишут о том, как меняется мир за шторами?! Пойми, устойчивое развитие исчерпаю себя!

Я еще помню ту жизнь. Потому и люблю эту! С толпами, парадами и трибунами! С ложью и мечтами, с проклятиями, с обожанием! С бешеным ритмом, с хаосом! Даже со своей усталостью и вечно повышенной температурой. Я люблю все это. А ты... любишь меня. Ты, умная, чистая.., идеал Женщины... любишь меня таким. А потому стать иным, примеривать на себя роли с меньшим количеством слов, выходов на авансцену или вообще оставаться за сценой, когда на ней идет величайшее в истории действо, мне будет уже непереносимо, убийственно стыдно».

Для сравнения снова приведу отрывок из публичного выступления Роберта Лея перед рабочими, то есть из тех самых «слов со сцены», на сокращение количества которых он не желал соглашаться: «Моя жизнь, мой ум и нервы всецело принадлежат двоим: моему фюреру и вам!.. Я только невидимая деталь в общем механизме великого государства, призванного обеспечить вам счастливую жизнь... Когда общий механизм сможет работать без этой детали, я сам выброшу себя на свалку металлолома на заводском дворе...»

«Лицемерие политиков есть лицемерие высшей пробы». Думаете, это автор так отзывается о Робертс Лее? Нет, это сам Роберт Лей — о Чемберлене и Даладье!!!

Любопытная деталь. В современной Германии наглухо забыли таких «популярных» у нас персонажей, как, к примеру, Мюллер или Кальтенбруннер. И действительно, зачем немцам помнить этих убийц?! А вот Лея немцы помнят. Немцы ведь любили свой социализм. Они любили и человека, который его олицетворял. Они помнили его еще долгие послевоенные годы. Пока не узнали правду. И они... устыдились своего «рабочего вождя». Как устыдились и своего социализма, за который кровью уже начинал платить весь мир.

В 20-е годы XIX века родилась мода на все шотландское. Король Георг IV, посетив Шотландию в 1822 году, оценил самобытный стиль горцев и, конечно, виски, которое уже стало национальным достоянием. В 1827 году честолюбивый молодой человек Джордж Баллантайн открыл бакалейный бизнес в Эдинбурге. Это были времена перехода от незаконных кустарных винокурен к легальным способам производства. Виски только начинало обретать черты того напитка, который мы пьем сегодня. Поэтому именно качество стало главной целью молодого предпринимателя Джорджа Баллантайна. Он решил создать совершенное виски и преуспел в этом. К концу девятнадцатого столетия виски «Баллантайнс» имело репутацию выдающегося качества, которое заслужило Королевский патент королевы Виктории.

История виски Ballantine’s тесно переплетена с мировой историей. Во времена сухого закона в США завернутые в солому и мешковину бутылки Ballantine’s переправлялись контрабандистами через американскую границу. Сотни лодок под покровом ночи причаливали к крупнотоннажным судам, в трюмах которых перевозили ценный груз — виски Ballantine’s.

Популярность «Баллантайнс» в Америке была огромной. Это было любимое виски кумиров того времени — Хемингуэя и Фицджеральда. «Скотч» покорил Америку, став самым престижным напитком. В славной истории Ballantine’s есть множество любопытных фактов. Например, знаменитая пернатая «шотландская стража» -- гуси, охраняющие созревающее виски. Или увековеченный в романе Комптона Маккензи «Изобилие виски» эпизод, когда тысячи бутылок виски Ballantine’s были спасены с тонущего корабля во время Второй мировой войны. Пройдя многолетний трудный путь, компания «Джордж Баллантайн энд Сан» вступила в новое тысячелетие со всемирно известной маркой шотландского виски самого высокого качества — маркой № 3 в мире. Сегодня превосходным вкусом виски Ballantine’s продолжают наслаждаться миллионы ценителей и знатоков во всем мире.

Со времен Гиппократа в европейской медицине используют медовые снадобья. Лишь в XX веке, когда в обиход вошли современные таблетки и микстуры, «бабушкины рецепты» были подзабыты, как и целительная сила меда. Однако опыты ученых показывают, что сладкая медицина природы порой полезнее горьких лекарств от фармацевтических фабрик. Вот некоторые примеры. Нигерийский хирург Спенсер Эфем в течение многих лет смазывал раны, язвы и обожженные участки кожи медом, если лечение антибиотиками не приносило успеха. Мед помогал. Тому есть несколько причин. В меде очень мало воды, это сдерживает размножение бактерий. Постепенно мед впитывает влагу из раны, та подсыхает, из нее выдавливаются гной и инородные тела. Мед богат глюкозой, она усиливает кровоснабжение пострадавшей ткани, что опять же улучшает заживление раны. Наконец, сахар, содержащийся в меде, окисляется одним из ферментов нашего организма — ингибином, при этом образуется перекись водорода, а она дезинфицирует рану.