Знание-сила, 2004 № 12 (930)

Все, что каким-либо образом оказывалось причастно к этому дню, было обречено на неудачу. День недели, на который пришлось Благовещение, считался «плохим» в течение всего года: в этот день не следовало начинать никакого хозяйственного дела — ни пахать, ни сеять, ни ловить рыбу, ни охотиться, ни ткать, ни прясть, иначе все получится «паршивым», «червивым» или не уродится вовсе. Благовещение бросало зловещую тень и на ближайшего своего соседа — день архангела Гавриила (8 апреля), тоже ставшего неудачным для каких-либо работ. Даже слово «благовисный» приобрело значение «неблагополучный» или «сумасшедший», и люди верили, что все родившееся в этот день будет не в своем уме: «з благовистнаго теляти добра не жцати» — говорили украинцы о телятах, появившихся на свет на Благовещение. Подобное восприятие Благовещения бесконечно далеко от современного понимания праздника, ведь в этот день возбранялась не только работа как таковая, но и любые формы праздничного досуга и веселья: гуляния, хождение в гости, громкое пение, веселье и многое другое.

Самый строгий праздничный запрет относился к работам на земле: большинство праздников сопровождал запрет пахать, сеять, косить или жать, строить заборы... Эти ограничения были самыми распространенными и неукоснительными, их нарушение грозило самыми тяжкими последствиями. Украинцы и белорусы считали, например, что огораживание (вбивание кольев в землю), строительство дома или какие-либо иные действия с землей на Пасху или Троицу могли «запереть», «загородить» или «застолбить» дождь, вызвать летнюю засуху. Потому односельчане тут же принимали меры, если кто-нибудь вел себя в праздник «неправильно»: ломали не вовремя построенные заборы и обломки выбрасывали за границу селения.

Вербное воскресенье на Кроеной площади. Гравюра из книги А. Олеария

Пляска «Во лузях», (олеография)

Запрет на полевые работы распространялся и на многие летние праздники. В Ильин день (2 августа) или в день св. Пантелеймона (9 августа) категорически запрещалось косить или жать, и, как ни велика была нужда работать в разгар летней страды, люди традиционно воздерживались выходить в поля, боясь кары грозных святых, которые могли сжечь скошенное в этот день сено или снопы хлеба.

Народ вообще наделял время качественными свойствами. Праздники были большие и малые, дни недели и даже время суток — «добрыми» и «злыми», «хорошими» и «опасными». «Плохих» и «вредных» дней и периодов календаря было гораздо больше, чем «добрых».

Было, например,совсем небезразлично, на какой праздник падет твоя смерть. Умерший на святках или на Троицкой неделе мог превратиться в «ходячего покойника», не нашедшего себе пристанища после смерти и беспокоящего живых. А поскольку Пасха считалась в народе добрым и светлым праздником, когда даже грешников в аду не мучают, люди были убеждены, что душа человека, умершего на Пасху или в период от Пасхи до Вознесения, избегнет мук и пойдет прямо в рай, даже если это душа великого грешника. Умерших на Пасху считали счастливыми, а смерть, случившаяся на Пасху, часто толковалась как свидетельство праведности умершего. Праведная жизнь, «хорошая смерть», удача и счастье впоследствии были суждены и тем людям, которые родились в период от Пасхи до Вознесения.

В осмыслении времени вообще и праздничного тоже большую роль играли названия праздников и почитаемых дней. Христианским присваивали имена святых, которым был посвящен праздник. Народные называли, наблюдая за сменой времен года и хозяйственных циклов. Это было не просто обозначение времени (как современные числа и месяцы). Названия праздников наполнялись огромным смыслом, они толковали время жизни традиционного сообщества, напоминали о происхождении праздника, о тех предписаниях и запретах, соблюдая которые человек мог благополучно избежать опасностей и неприятностей. Эти «кирпичики» календарной памяти сохраняли для следующих поколений всю заложенную в них информацию. Святого Пантелеймона в России часто называли «Паликопой» или «Паликопной», связывая его имя со словами «палить» и «копна» и тем самым напоминая о запрете работать в поле в этот день. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы (14 октября) повсеместно в России ассоциировался с появлением снега и началом свадебного сезона, что отразилось в пословицах: «Покров-батюшко, покрой землю снежком, а меня, молоду, женишком».

Венчание Василия III и Елены Глинской. Миниатюра летописного свода

Было немало праздников, которые, разрывая череду будней, отменяли на время и нормы повседневной жизни, поражали своей разнузданностью.

Праздник святого Касьяна, приходившийся на 29 февраля и потому отмечавшийся лишь один раз в четыре года, по старому исчислению был последним днем года (новый год начинался тогда 1 марта) и потому считался едва ли не самой опасной и страшной его датой. Касьяна называли «недоброжелателем», «злопамятным», «завистником», «скупым» и «немилостивым». Имя «Касьян» ассоциировалось в народе со словом «косой, косит», и потому о Касьяне говорили, что у него несоразмерно большие веки и смертоносный взгляд («Касьян на что ни взглянет, все вянет»), косоглазие («Касьян глазом косит»), опасность для окружающих («Касьян все косой косит»), дурной характер, злобность, связь с дьяволом и демонами, которыми он был украден в детстве, а также завистливость, склочность, скупость. Именно за вредность, злобность и завистливость, согласно легендам, Касьян наказан Господом и потому отмечает свой праздник лишь один раз в четыре года. В свой праздник Касьян, приподнявшись, якобы смотрит вокруг, и с тем, на что он первым делом взглянет, в этот год случится несчастье: если на людей, то мор, если на скот, то падеж, если на поле, то неурожай. В день св. Касьяна люди по возможности избегали любых дел, хотя это и не гарантировало от несчастий. Верили, что родившийся в этот день будет всю жизнь несчастлив или уродится калекой.

Как и сейчас, были праздники «женские» и «мужские». В России женским праздником традиционно считалось второе воскресенье после Пасхи — день жен-мироносиц. В этот день женщины не работали, собирались вместе и в складчину устраивали пир с обязательной яичницей, веселились и пели.

Николин день (22 мая), или «никодьщина» был праздником сугубо мужским, девушки и женщины обычно на него не допускались. Но к этому же дню был приурочен первый выгон коней в ночное, перед которым справляли молебен Николе, чтобы святой уберег лошадей от волков и медведей и даровал табуну здоровье. Торжество приобретало черты профессионального праздника: в этот день освобождались от работы пастухи, конюхи и погонщики, а женщины пекли для них специальные хлебцы — «запряженники». Парни и мужчины (вместе с погонщиками и пастухами) брали с собой продукты и отправлялись в поле, в лес или к месту выпаса коров или коней, где разводили костер, жарили яичницу и сало, выпивали и веселились всю ночь, а скот и лошади оставались на это время на попечении женшин и детей.