Знание-сила, 2004 № 11 (929)

На последней странице читателя ждал неприятный сюрприз. Его любимый герой упал в пропасть, где навеки осталось лежать тело "искуснейшего поборника правосудия своего времени".

Этот грустный финал возмутил даже королеву Викторию.

Читатели постоянно протестовали, и наконец восемь лет спустя писатель воскресил своего героя. Последний рассказ о приключениях Холмса был опубликован в 1927 году, всего за три года до смерти Конан Дойла.

В 1800 году число жителей Лондона перевалило за миллион, в 1900 году — за шесть миллионов. С изумлением, ужасом и растерянностью современники наблюдали за бурным ростом мегаполиса. Бурный, он и обещал бурю, восстание низов. В этом городе сам воздух был пропитан пороком, зло гнездилось на каждом углу. Лондон по праву считался столицей преступного мира.

В вечной сутолоке легко было обделывать темные делишки. Конечно, некоторые виды преступлений — например, убийства из ревности или в состоянии аффекта, кражи и грабежи — совершаются везде и всегда. Но если для маленького городка или деревни такое преступление было чрезвычайным событием, то для Лондона XIX века — повседневной рутиной.

Газеты то и дело сообщали об очередном неопознанном трупе, выловленном в Темзе, или о зверском разбойном нападении. Подобные известия будили в горожанах самые мрачные фантазии. Дух Потрошителя витал над Лондоном задолго до его появления. В такой обстановке необычайную популярность приобрел афоризм "Му home is my castle", "Мой дом — моя крепость". Выйдя за стены этой крепости, как за стены средневекового замка, неуютно чувствовал себя любой человек.

Журналист Генри Мэйхью живописал мрачный колорит трущоб Ист- Энда в серии репортажей, публиковавшихся в 1861-1862 годах под общим заголовком "London Labour and the London Poor", "Пролетарии и люмпены Лондона". В них он показал условия, в которых живут низы большого города, где малейшая неосторожность может привести к непоправимой беде. Воры и убийцы — такая же неотъемлемая часть лондонского быта, как малярийные комары — жизни в тропических странах.

"Уличный грабеж нередко сопровождается удушением жертвы, — сообщал Мэйхью. — Грабежи совершаются с наступлением темноты, особенно туманными ночами. Обычно грабят в проулках в зимний сезон. Негодяй подбирается к человеку, имеющему при себе часы или некоторую сумму денег, и обвивает его шею рукой. Он крепко держит жертву за горло, нападая, как правило, сзади или сбоку. Душитель пытается поддеть человека за подбородок, другой рукой крепко сжимая затылок... В этом положении он удерживает его одну или две минуты, в то время как его сообщники, один или несколько негодяев, вытаскивают из карманов часы или деньги. Если человек пытается защищаться и противится ворам, ему так крепко скручивают шею, что он теряет сознание. Когда ограбление заканчивается, воры пускаются наутек".

Человек, поведавший эту историю журналисту, выжил, но так бывало не всегда. Грабители спокойно могли и убить свою жертву. Очередной труп, найденный поутру, порождал самые жуткие домыслы. Пять убийств Джека-Потрошителя — лишь одна из многих историй того времени; остальные благополучно забыты.

И все же самым распространенными преступлениями в Лондоне викторианской эпохи, то бишь эпохи Шерлока Холмса, были не убийства, а кражи, взломы, укрывательство краденого, хулиганство, мошенничество, шантаж и проституция. Часто преступники действовали сообща. В свое время "банды Ист-Эцда" звучало не менее 1розно, чем воспетые Скорсезе "банды Нью-Йорка". В них сбивались бродяги и безработные, много было детей и подростков. По оценке Мэйхью, в Лондоне того времени на 2,4 миллиона жителей приходилось более 30 тысяч бездомных детей. У большинства их не было будущего — было только криминальное настоящее. Во главе такой банды обычно стоял известный в городе вор.

В различных районах Лондона были свои "центры" преступности. Так, драки обычно случались в восточной части города; здесь же чаще всего убивали детей и укрывали краденое. В западной части Лондона селились более приличные люди, поэтому здесь чаще совершались кражи со взломом, грабежи и разбойные нападения. Лондонская преступность имела очевидную социальную подоплеку.

В Чипсайде, в самом центре Сити, по вечерам выходили на промысел воры и разбойники, намеренно одевавшиеся, как джентльмены. Они подстерегали прохожих, а еще лучше — мальчишек-посыльных, и отнимали у них деньги и доверенные им ценности.

В портовой части города орудовали речные пираты. Они грабили стоявшие на якоре суда и расхищали товары со складов. В этом районе располагались также мастерские фальшивомонетчиков.

Сбыт порнографической литературы был налажен в Вест-Энде. В середине XIX века полицейские напали на склад в южной части Ковент-Гардена и конфисковали здесь сотни непристойных книг и свыше 12 тысяч скабрезных гравюр.

В декабре 1867 года преступность в Лондоне вышла на новый уровень. С нападения бомбистов на исправительную тюрьму в Клеркенуэлле началась серия террористических актов. В тот день группа ирландских националистов попыталась силой освободить своих товарищей; в результате нападения были погибшие и раненые. Атаки борцов за свободу Ирландии достигли своей кульминации в 1883- 1884 годах. Тогда целями террористов стали редакция газеты "Таймс", Уайтхолл (улица в Лондоне, на которой расположены правительственные учреждения) и даже Скогланд-Ярд, центральное управление полиции.

В 1800 году исследование, проведенное в Лондоне — в наши дни его назвали бы социологическим, — показало, что до 10 процентов горожан живут за счет "криминальной, незаконной или аморальной деятельности".

Особого размаха в Лондоне достигла проституция. В начале 1860-х годов наблюдатели насчитывали в Лондоне около 50 тысяч проституток, в том числе примерно пять тысяч девочек моложе пятнадцати лет. Местность в районе Хаймаркета и Лейчестер-сквера из-за обилия там проституток называли "Hell Corner", "Гулящим уголком". Что еще оставалось делать этим женщинам? На что они могли рассчитывать в жизни? Что с них было взять? Что им посоветовать?

"Продайте руки!" — "Они недорого стоят. С утра до вечера надо сидеть в работном доме и к чему-то прикладывать руки. За это тебе заплатят гроши, когда тело заноет так, что хоть в Гроб клади!" — "Тогда продайте всю себя". — "Но кому? Я же не могу стоять на улице и торговать своим телом; меня заберут за приставания к прохожим. Что мне делать?" — "Ищите да обрящете!"

В беднейших кварталах Лондона у женщины было мало способов заработать на жизнь. Самый распространенный — проституция. Продажные женщины хоть получали побольше наемных работниц. Власти смотрели на их порочное занятие сквозь пальцы, разве что запрещали шляться по улицам в поисках клиентов. А потому все эти "Мэри-нас-потрогай" каждый вечер слонялись по пивным, пытаясь подцепить какого-нибудь забуддьпу с торчащим из брюк кошельком. Заодно и сами хлестали джин под завязку. Выпив, охотиться было легче, а жить теплее.