Знание-сила, 2003 №12 (918)

Другой сегмент протосреднего класса — профессионалы. Последствия политики по отношению к группам профессионалов общеизвестны: именно здесь мы понесли наибольшие потери, связанные с эмиграцией за границу компетентных специалистов в самом продуктивном возрасте. Известно, что за 1990 — 1999 годы страну покинули 80 процентов математиков и 50 процентов физиков мирового уровня. Это около 8 тысяч человек, чей отъезд критически опасен для отечественной науки. Предположительно в США сегодня работают около одного миллиона профессионалов, покинувших Россию. Я лично присоединяюсь к тем, кто оценивает отъезд из страны специалистов в подобном масштабе как национальную катастрофу. Методика, принятая ООН, дает возможность оценить упущенную выгоду от эмиграции одного специалиста с высшим образованием, ученой степенью — это 300 тысяч долларов. Очевидно, что потери страны измеряются десятками миллиардов долларов.

Между тем технологии поддержки профессионалов для уменьшения их эмиграции и повышения доли в ВВП наукоемкой продукции успешно реализуются не только в странах с административными ограничениями на выезд, но и в таких небогатых демократических государствах, как Индия. Располагает такими возможностями и Россия. Проблема именно в проводимой политике. В благополучном 2000 году затраты на науку составили лишь 2 процента в государственном бюджете и были в 30 раз меньше, чем в 1990 году.

Сопоставление хода и результатов формирования среднего класса в России и странах Центральной, Восточной Европы весьма красноречиво и явно не в пользу нашего отечественного опыта. Можно предположить, что наша социальная политика в первое постсоветское десятилетие не способствовала созданию предпринимательства и не препятствовала деквалификации профессионалов.

Определенную роль тут сыграло слияние современной социальной политики в странах Запада, концентрирующей ресурсы для поддержки «исключенных из общества». Следствие — ущемление интересов среднего класса, поскольку на смену социальным программам универсального характера приходят программы поддержки специфических групп. Эта линия и на Западе уже вызывает негативную реакцию значительных групп населения и представляющих их интересы политиков.

Обществу органически присуще противоречие интересов социальных групп. Слабые добиваются бюджетных трансфертов, считая их получение своим естественным социальным правом. Основные продуктивные группы современной России, складывающиеся в средний класс, добиваются реализации универсальных социальных программ, которые гарантируют им социальные права на самосохранение и воспроизводство.

Для России особенно опасно концентрировать приоритеты социальной политики лишь на защите социальных прав «исключенных из общества», поскольку это грозит разрушительными последствиями и без того еще неокрепшим средним слоям.

Так, смысл реформы жилищно-коммунального хозяйства — возложить все расходы по содержанию жилья на население. Обещаны субсидии бедным; проблема, правда, состоит в том, кого отнести к бедным. Проектируемые субсидии коснутся лишь нищей части населения, а не всех бедных. Что же касается не только умеренно бедных, но и относительно благополучных, то можно заранее предвидеть, что на все просьбы внести квартплату все чаше будет следовать ответ: «Нет денег». Выход может быть только один — превратить в бомжей десятки миллионов россиян, тех самых, кто мог бы составить ядро и предпринимателей, и других слоев потенциального среднего класса.

К этому следует добавить неотрефлексированность властями реальной социальной ситуации из-за отсутствия механизмов обратной связи. Это обусловлено тем, что в России и ныне, и на ближайшую перспективу невозможны широкие социальные движения, адекватно выражающие интересы массовых социальных групп.

Россия постреформенная оказалась перед лицом чрезвычайно сложной проблемы. Защищать нужно и малоимущих, и в не меньшей степени тех, кто относится к средним слоям. Эти слои ущемлены в своих социально-экономических правах. Не случайно их доля и численность не соответствуют аналогичным показателям в развитых странах мира.

Роберт Шекли

В августовском номере нашего журнала мы напечатали статью А. Волкова «Будущее будет никаким», посвященную прогнозированию будущего. В том же месяце в Россию приехал знаменитый американский писатель-фантаст Роберт Шекли. Интервью с ним было напечатано в газете «Известия» (7.08).

Мы предлагаем некоторые выдержки из интервью, затрагивающие тему прогнозов.

— Вы представляете плеяду писателей, которые приучили всех нас к ужасным, а теперь и виртуально-забавным «космическим войнам». Вам самому не страшно жить в сегодняшнем реальном мире — с его террористами, массовым голодом и болезнями?

— Дело в том. что мир всегда был пугающим. К сожалению, этого невозможно избежать ни одному из нас, потому что чем больше мы узнаем, тем больше начинаем бояться. Лично я стараюсь не пугаться так сильно, для чего культивирую в себе определенную глупость.

— Но когда же мы сможем победить все это зло? Что для этого нужно?

— К сожалению, мы никогда не сможем составить полную оппозицию злу. Может, так запрограммирован мир, наша Вселенная. Нам часто кажется, что мы всегда можем найти решение проблемы — вот оно, вот. На самом деле, очень сложно выполнить эти решения. Например, люди голодают — значит, надо дать им, каждому, пишу. Но ведь сделать это совершенно невозможно.

— Да, но тогда каков прогноз: что произойдет, ест мы не сможем справиться со своими бедами ?

— Если мы не найдем правильного решения — будет коней, произойдут какие-то необратимые явления, с которыми справиться будет никому не по силам. Даже новое пришествие Христа не спасет мир, потому что люди уже не такие простые, они стали изощреннее, вооружились наукой, оружием. Дело еще в том, что все эти проблемы тесно связаны друг с другом. Голод и болезни — с терроризмом. Нет проблемы голода в чистом виде. Это связано с безработицей, с ростом населения на земном шаре. Надо и рассматривать все эти вещи во взаимосвязи. Но человеческий мозг, к сожалению, не всесилен.

— Тогда, может быть, сделаете прогноз? Что будет главным в психологии людей лет 3скажем. через сто: гуманизм, прагматизм, расизм? И будет ли вообще единая цивилизация?