Эрик Баркер - Лаять не на то дерево

Но они не двигались. Просто сидели и скулили. Звучал сигнал, подавался ток, а они ничего не делали. (В такие моменты ученые обычно начинают озадаченно потирать лоб и задумываются о смене профессии.)

И тут Селигмана осенило. Он понял, что на ранних этапах эксперимента ученые могли допустить ошибку, недостаточно четко обозначив связь между сигналом и током. Собаки воспринимали удары током как случайные явления. Поэтому вместо рефлекса страха в ответ на предупреждающий сигнал у них закрепилось ощущение беспомощности. Они успели понять, что от их действий ничего не зависит. Пусть эти бедняги не думали со скоростью 300-1000 слов в минуту, как мы с вами, но и глупыми тоже не были: «Удары током будут происходить, несмотря ни на что. Какой смысл дергаться?»

Собаки научились беспомощности. Они стали пессимистами и сдались. В тот день ученые никак не продвинулись в изучении природы условных рефлексов, зато ими были сделаны важные выводы для лучшего понимания природы упорства. Подобные испытания проводились и с участием людей, причем часто они реагировали так же, как собаки.

Это логично. Если бы вы предприняли несколько попыток оторваться от земли и взлететь, как Супермен, прямо со своего газона, но каждый раз приземлялись бы лицом в цветочную клумбу, то очень скоро мудро рассудили бы, что Суперменом вам не быть, и отправились бы за покупками на машине. «Я на это не способен», — решили бы вы.

Однако в обычных повседневных ситуациях не всегда все так очевидно. Мы сталкиваемся с трудностями, сдаемся, находим причины неудачи, смиряемся со своей судьбой. а потом начинаем спрашивать себя, почему не постарались и не сделали больше. Наше «я на это не способен» не всегда соответствует истине. Иногда решение существует, но мы его не увидели, потому что остановились и не пошли дальше.

Любопытно, что в экспериментах с участием людей каждый третий не становился беспомощным. Они пытались выяснить, с чем связаны удары током и как их остановить или избежать их воздействия. Они верили в то, что каждая неудача — это аномалия, и продолжали действовать. Люди с таким мышлением, что логично, в итоге либо сходят с ума, либо оказываются намного успешнее нас с вами.

Все зависит от того, какую историю вы себе рассказываете. Одни думают: «Я не создан для этого» или «У меня такие вещи никогда не получались».

А другие верят: «Над этим нужно еще много работать» или «Мне нужна лишь парочка хороших советов».

Практически в любой ситуации (за исключением полетов в стиле Супермена) применима каждая из этих точек зрения. Какую из них выберет человек, какая заложена в его подсознании, как часто и в каких случаях он будет отклоняться от привычного мировосприятия — все это индивидуально.

Селигман понял, что разница в реакциях была обусловлена природным оптимизмом или пессимизмом участников эксперимента, т. е. их верой в свою способность повлиять на обстоятельства. Беспомощность являлась результатом пессимистичного взгляда на мир. Когда мы убеждены в том, что ничего не изменится к лучшему, то не видим смысла пытаться. Вы пожимаете плечами и идете домой. Такой выбор оправдан в ситуациях, когда вы действительно не можете победить. Однако в трудных, но не безнадежных ситуациях, требующих небольшого упорства, пессимизм становится помехой. Он говорит: «Сдайся. Иди домой», а не «Дай мне еще одну попытку. Я смогу».

Селигман осознавал, что исследует вовсе не чувство беспомощности, а пессимизм. И он понял кое-что еще: депрессия — это обострение пессимизма. Постоянно живя с ощущением собственной беспомощности, загоняешь себя в состояние клинической депрессии. Мы сдаемся во всех отношениях и перестаем делать что-либо вообще.

Что поразительно, склонные к депрессии люди обычно дают более точные прогнозы на будущее. Это называется «депрессивным реализмом». Мир бывает суров. Оптимисты действительно немного обманывают себя. Но, если мы перестанем верить в то, что что-то можно изменить, ничего точно не изменится. Без фантазий мы не выживем.

Согласно результатам исследований, оптимизм имеет свои преимущества:

• Оптимисты обычно здоровее и дольше живут. По степени оптимизма можно даже предсказать вероятность повторного сердечного приступа.

• Ожидание положительного исхода переговоров повышает вероятность заключения сделки и удовлетворенности ее условиями.

• Оптимистам чаще везет. Исследователи утверждают, что позитивный настрой помогает людям проявлять упорство и в итоге создавать для себя новые возможности.

Оптимистов эти новости обрадуют. Но что, если вы пессимист? Что, если вы всегда таким были и чувствуете, что просто так устроены? Тогда навострите уши, потому что данные исследований Селигмана показали: пессимизм не заложен в генах; он формируется на основе вашего восприятия мира. А его можно изменить.

Оптимисты и пессимисты смотрят на мир по-разному и отличаются друг от друга «стилем объяснения», по терминологии Селигмана. Он выделил три ключевых элемента каждого стиля: постоянство, распространение и степень присваивания.

Пессимисты говорят себе, что плохие события:

• будут длиться долго, если не вечно («Я никогда с этим не разберусь»);

• повсеместны («Никому из этих людей нельзя доверять»);

• происходят по их вине («Я в этом полный ноль»).

Оптимисты рассказывают себе полностью противоположную историю и говорят, что плохие события:

• временны («Такое иногда случается, но не стоит придавать этому слишком большое значение»);

• имеют конкретную причину, и не стоит обобщать («Когда погода улучшится, этой проблемы не будет»);

• происходят не по их вине («Я хорошо с этим справляюсь, просто сегодня у меня неудачный день»).

Селигман выяснил, что, когда стиль объяснения меняется с пессимистичного на оптимистичный, у человека улучшается самоощущение, он становится упорнее и настойчивее.

Это касается не только отдельных людей, но и целых групп. Селигман выделил из газетных статей высказывания игроков бейсбольных команд Высшей лиги и провел анализ. Можно ли было спрогнозировать результативность команд в будущем сезоне, полагаясь на их мировоззрение в текущем году?

На основе высказываний игроков мы сформулировали стиль объяснения двенадцати команд Национальной лиги в 1985 году. Как показала статистика, в 1986 году оптимистичные команды улучшили свое соотношение побед и поражений по сравнению с 1985 годом, а пессимистичные команды играли хуже, чем годом ранее. Команды, демонстрировавшие оптимизм в 1985 году, в 1986-м хорошо отбивали мяч в стрессовых ситуациях, тогда как коэффициент попаданий по мячу у команд, в 1985 году демонстрировавших пессимизм, в 1986-м снизился по сравнению с коэффициентом попаданий по мячу у обоих типов команд в обычных условиях.