Эсме Швалль-Вейганд - Дар. 12 ключей к внутреннему освобождению и обретению себя

История, которую я хочу рассказать, дает прекрасный пример, как преодолеть негибкое мышление. Многие годы Джой терпела жестокое обращение мужа: постоянные оскорбления, презрительное отношение, ограничения в семейных и финансовых правах. Более того, он регулярно угрожал жизни Джой, приставляя пистолет к ее голове. Она выжила благодаря тому, что вела дневники, тщательно записывая все происходящее между ними, дотошно фиксируя, что каждый из них говорил и делал. Это была попытка хоть как-то сохранить здравость рассудка — изо дня в день, без всяких поблажек для себя и мужа, регистрировать правду супружеской жизни.

Когда у меня на приеме пациент, который состоит в насильственных отношениях, я всегда категорично говорю ему, что, как только случается первое физическое насилие, то есть когда дело доходит до битья, уходить нужно сразу. Можно пойти в кризисный центр, где вам подберут место временного проживания. Можно пожить какое-то время у родственников или друзей. Но вы должны не раздумывая тут же просить о помощи и, забрав с собой детей, уйти из дома.

Если вы не уйдете после первого раза, домашний насильник окончательно перестанет воспринимать вас как самостоятельную личность. С каждым следующим случаем проявления агрессии уйти будет все сложнее. Чем дольше вы остаетесь жить с насильником, тем оскорбительнее становится его поведение. Тем сложнее будет хоть как-то воздействовать на психологические причины его жестокого отношения к вам, все труднее будет противостоять психологическому давлению, которое насильник оказывает на вас, внушая, что без него вы никто, что вы сами провоцируете его избивать вас. Каждую лишнюю минуту, проведенную рядом с ним, вы подвергаете себя все большей опасности. Ваша жизнь слишком ценна, чтобы так ею распоряжаться!

Когда вас ударили первый раз — это незамедлительно нужно воспринять как тревожный сигнал. Вам недвусмысленно дают понять, с чем и кем вы имеете дело. Уйти непросто, но, если вы осознаете, что партнер не только склонен к жестокости, но и способен на ее проявление, ваша проблема будет наполовину решена. Сомнения вызывают только те случаи, когда насилие носит завуалированный характер и не выходит за рамки психологического воздействия. Тогда вы даже можете усомниться, действительно ли все так, как вам представляется. Но если вы подвергаетесь побоям, вы наверняка знаете: происходит то, что происходит. И наверняка знаете, что пора уходить.

Без физических доказательств, то есть телесных следов насилия, Джой было трудно разорвать отношения с мужем. (Это свойственно многим людям, находящимся в тисках жестокого обращения, так как за годы насилия в них развивается страх, что им не поверят, — кстати, довольно часто их опасения не лишены реальных обоснований.) В конце концов Джой поняла, что муж в любой момент готов исполнить свою угрозу и это лишь вопрос времени — когда курок окажется спущенным. Она сумела развестись с ним, он стал медленно, но верно спиваться и постепенно довел себя до смерти.

После этого вся злость, кипевшая в ней, вдруг испарилась. Пока муж был жив, Джой цеплялась за надежду, что когда-нибудь он признает свои ошибки, поймет, как она была права, уйдя от него, — и в один прекрасный день придет к ней и покается за все годы, что мучил ее. Когда он умер, ей пришлось согласиться с неопровержимым фактом, что она никогда не услышит его извинений. Этой битвы ей уже не выиграть. Пытаясь примириться с прошлым, она достала сохранившиеся дневники. Перечитывая их, Джой испытала сильное потрясение — не от жестокости мужа, а от того, насколько была бессердечной по отношению к нему.

— Я издевалась над ним, — говорила она мне. — Ведь я думала, что это он обращается со мной жестоко. Оказывается, и я сама в ответ поступала не лучше. Не пускала к нему детей, отказывала ему во многих просьбах, использовала детей, чтобы досадить — просто потому, что хотела причинить боль. Тогда я была в полном отчаянии. Как мне казалось, другого выхода нет. Я ничего не видела дальше той ужасной ситуации. Но не только он создавал проблемы в нашем браке. Я тоже постаралась.

Во многих напряженных взаимоотношениях заложена тяжелая психологическая подоплека. И хотя ничто не оправдывает домашнего насилия и жестокого обращения, но редко бывает, что один абсолютно прав, а другой абсолютно виноват, что один из супругов хороший, а другой — плохой. На отношения пагубно влияют оба партнера.

Когда я познакомилась с Элисон, она уже двенадцать лет была в разводе. Бывший муж Шон вошел в ее жизнь вскоре после того, как Элисон бросила парня, отношения с которым складывались слишком бурно. Он умудрился напасть на нее и рассечь ей губу, а потом, когда она уже ушла от него, вломился к ней в дом и вспорол ножом матрас. Шон появился как спаситель: он опекал, поддерживал ее, давал чувство безопасности, помог начать карьеру певицы, был менеджером ее туров, заключал контракты со звукозаписывающими студиями, был организатором ее выступлений с легендарными музыкантами и мастер-классов.

Будучи человеком щедрым, но очень рачительным, Шон обыкновенно держал под контролем любую ситуацию. Элисон во всем полагалась на него, но обижалась, что он так бесцеремонно распоряжается ее жизнью. Решив доказать ему, а в том числе и себе, что она в состоянии сама управиться с собственным существованием, Элисон начала голодать. Ее трижды госпитализировали с расстройством пищевого поведения, но она продолжала наносить вред своему здоровью еще с бо́льшим усердием. К голодовкам прибавилась привычка прижигать свое тело, в основном руки и ноги. И тогда Шон потерял надежду. Он завел один роман, потом другой, и в конце концов их восемнадцатилетний брак распался.

Прошло более десяти лет, а Элисон все еще продолжала военные действия. Она боролась с Шоном за авторские права на интеллектуальную собственность — песни, написанные вместе с ним. Преследовала его за досадный случай, когда он пытался соблазнить студентку, которая, с легкой руки Элисон, обратилась к нему за профессиональной консультацией. Брак Шона и Элисон распался давным-давно, но оба с головой ушли в старые дрязги и наносили друг другу губительные удары.

Я сказала Элисон, что, если она хочет положить конец этой вражде, ей следует проанализировать не причины конфликта, а то, что его подпитывает.

— Зачем вам продолжать настаивать на том, что уже по большому счету не имеет никакого смысла? — спросила я.

Элисон была поглощена одним желанием — доказать вину Шона и свою невиновность. Ее жизнь протекала в грезах отмщения: в вымышленном зале суда, где шла нескончаемая психологическая драма, а место Шону отводилось исключительно на скамье подсудимых. Однако в этой битве не могло быть победителей.