Дэвид Эпштейн - Универсалы [Как талантливые дилетанты становятся победителями по жизни] [litres]

В подобной кризисной ситуации Свансон разглядел новые возможности.

Он понял, что можно делать открытия, объединяя сведения из научных статей тех узких сфер, специалисты которых никогда не ссылались друг на друга и никогда не сотрудничали.

Так, систематически давая перекрестные ссылки на базы данных литературы по различным дисциплинам, он раскрыл «одинадцать отрицаемых связей» между магниевой недостаточностью и исследованием мигрени и предложил провести изыскания. Все найденные им сведения были в открытом доступе, просто никто не связал их между собой. Свансон назвал это явление «неизведанные общедоступные знания». В 2012 году Американская ассоциация головной боли и Американская академия неврологии, проанализировав все материалы исследования по предотвращению мигрени, заключили, что в качестве общего средства может быть назначен прием магния. Доказательства пользы магния были очевидны, как и эффективность таких распространенных лекарств как ибупрофен.

Свансон решил показать, что области специализированной литературы, которые никогда не пересекались, переполнены скрытыми междисциплинарными сокровищами, которые только и ждали, когда их свяжут между собой. Он создал компьютерную систему под названием Arrowsmith, которая помогала другим пользователям делать то, что сделал он: формулировать поисковые запросы, в результате которых находились далекие друг от друга, но при этом релевантные подборки научных статей. Таким образом задействовался тот раздел информатики, который занимается соединением различных областей знания, по мере того как узкие специализации, способные сообщить друг другу важные сведения, все больше отдаляются друг от друга.

Свансон скончался в 2012 году, и потому я обратился к его дочери – профессору политической философии Джуди Свансон – и спросил, обсуждали ли они с отцом столь волновавшую его тему излишней специализации. Когда я встретился с ней, она была на конференции, «по чистой случайности, на тему гиперспециализации в области социологии». Со стороны кажется, что Джуди Свансон – достаточно узкий специалист. На сайте факультета представлен перечень из ее сорока четырех статей и книг – и в каждом заголовке имя Аристотеля. Поэтому я спросил, что она думает о своей специализации, и ее удивил этот вопрос. Она не считала себя узким специалистом по сранению со своими коллегами – отчасти потому, что преподает студентам по общей программе, а для этого нужно знать не только об Аристотеле. «Меня часто охватывает тревога, – призналась она мне, – и мысль, что надо бы сузить рамки». Теперь кафедры университетов не просто дробят общую специализацию на более мелкие – они возводят узкую специализацию в культ.

Это контрпродуктивно. Как сказал Карим Лахани после своего исследования для InnoCentive, ключ к творческому решению задач – привлечение «аутсайдеров», которые задействуют другие подходы, «чтобы «домашняя сфера», к которой относится та или иная задача, не ограничивала область решения». Подчас эта «домашняя сфера» настолько узка, что только любопытному «пришельцу» под силу найти адекватное решение.

Заголовок письма привлек мое внимание: «Олимпийская медалистка и пациентка с диагнозом «мышечная дистрофия» – с одним и тем же типом мутации». В тот момент я как раз закончил работу над книгой о генетике и атлетизме и решил, что это статья, которую я пропустил. Но это оказалось письмо пациентки, Джилл Вайлз, тридцатидевятилетней женщины из штата Айова. У нее была довольно сложная теория о связи генной мутации, которая привела к ослаблению ее мышц, и той, от которой страдала олимпийская чемпионка по спринту, и Джилл собиралась написать об этом подробнее.

Я ожидал письма, каких-нибудь газетных вырезок, а вместо этого получил пачку семейных фотографий, подробную историю болезни и справочную информацию о генных мутациях с конкретным расположением в ДНК – на девятнадцати страницах, в переплете и с иллюстрациями. Эта женщина проделала серьезную работу.

На одной из страниц была фотография улыбающейся Джилл в синем бикини, с растрепанными светлыми волосами, на песке. Торс у нее нормальный, но руки поразительно тощие, как прутики у снеговика. Ноги, казалось, не в состоянии выдержать ее вес, бедра не толще коленного сустава.

Рядом с этим снимком была фотография Присциллы Лопес-Шлип, одной из лучших спринтеров в истории Канады. На Олимпийских играх 2008 года в Пекине она завоевала бронзовую медаль за бег на 100 метров с барьерами. От этого сравнения захватывало дух. Присцилла – в движении, на ногах раздуваются мускулы, на предплечьях пульсируют вены. Она – воплощение супергероя в представлении второклассника. Сложно представить, чтобы у двух настолько разных женщин было нечто генетически общее.

На фотографиях Присциллы, найденных в сети, Джилл увидела нечто созвучное ее собственному, гораздо более щуплому телосложению: знакомое отсутствие жира на конечностях. Согласно ее теории, у них с Присциллой в ДНК – одинаковый мутировавший ген, но, поскольку у Присциллы нет мышечной дистрофии, тело ее нашло способ «обойти» – по выражению Джилл – эту мутацию и нарастить гигантские мускулы. Если ее теория окажется верной, Джилл надеялась, что ученые захотят исследовать ее и Присциллу, чтобы найти способ помочь таким, как Джилл, нарастить мышцы и хоть немного приблизиться к противоположному полюсу физической формы, на котором находится Присцилла. Она хотела с моей помощью уговорить спортсменку пройти генетический тест.

Сама мысль о том, что внештатная учительница, работающая на полставки и владеющая таким передовым медицинским инструментом, как «Гугл-Картинки», совершила открытие о профессиональной спортсменке, которая проходит обязательный медосмотр по всем нормам, поразила меня своей неправдоподобностью, которая граничила с сумасшествием. Я обратился за советом к генетику Гарвардского университета. Тот задумался. «Попытка свести этих двух женщин может плохо кончиться, – сказал он мне. – Случается, что люди слетают с катушек, когда встречаются со знаменитостями, с которыми у них якобы есть связь».

Об этом я даже не думал; разумеется, мне вовсе не хотелось содействовать сталкеру. Джилл было нелегко убедить меня в том, что из-за своей уникальной ситуации она видит нечто, недоступное специалистам.

Когда Джилл было четыре года, воспитательница детского сада заметила, что она хромает. Джилл сказала маме, что боится «ведьминых пальцев», которые хватают ее за лодыжки и куда-то тянут. Педиатр дал им направление в Клинику Майо.

Анализы крови показали, что Джилл, ее отец и брат имели повышенное содержание креатинкиназы – энзима, выделяемого поврежденными мускулами. Врачи решили, что в семье может наблюдаться некий вид мышечной дистрофии, но у маленьких девочек он обычно не проявляется, а брат и отец Джилл были в норме.