Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Пока тело молодо, мы не ощущаем его дисгармонию с вечно молодой душой, но время идёт, и тело неумолимо стареет. Пора старости – время, когда мы уже остро чувствуем эту дисгармонию. Прав был Оскар Уайльд, сказав: «Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остаётся молодым».

Если время есть жизнь, то это жизнь тела, а наше телесное начало живёт обладанием: тело требует воды и света, самых разных продуктов питания, одежды и обуви, крова и мебели, посуды и кухонной утвари, орудий и инструментов. Тело требует обладания целым миром вещей. И это не капризы, к которым можно относиться иронически: главные потребности тела – это базовые потребности человека, от которых зависит самая его жизнь или, по крайней мере, её качество и продолжительность. Вот почему обладание так притягательно для нас: сознательно или подсознательно человек воспринимает накопление вещей как способ обеспечить наперёд свою жизнедеятельность, уменьшить риски для жизни, гарантировать себе будущее, в определённом смысле победить смерть. Но, пытаясь обладанием вещами победить смерть, мы на самом деле побеждаем жизнь. Почему так получается?

Наше телесное существо живёт обладанием, а обладание живёт будущим, а не настоящим. Накапливая всё больше и больше вещей, денег, недвижимости, ценных бумаг, мы пытаемся обеспечить потребности далеко не только сегодняшнего дня. Прося Бога помочь нам в этом, мы забываем о том, что Христос завещал нам просить у Всевышнего лишь хлеба насущного, то есть хлеба на один только сегодняшний день. Но мы не так устроены. Ошо Раджниш иронизировал по этому поводу: «… идея о том, чтобы просить ежедневный хлеб, совершенно правильна – потому что каждый попросил бы по крайней мере трёхмесячный запас – хлеб на один день? А что будет завтра, если Бог будет занят?» (книга «Мистическая роза»). Миллиардер накопил уже не на три месяца вперёд и даже не на тридцать лет – он накопил уже на триста лет вперёд и всё продолжает копить. Спросите его: он знает секрет бессмертия? – Нет. – Он знает, сколько лет ещё проживёт? – Нет. – Он действительно собирается прожить ещё триста лет? – Нет. – Знает ли он, сколько у него будет внуков, правнуков и праправнуков, ради которых он вроде бы старается? – Конечно, нет. – Тогда зачем он продолжает копить? Не ждите вразумительного ответа на этот вопрос: ни один из тех, кого журнал «Форбс» помещает в свой список самых богатых людей, не знает ответа на этот вопрос. Как мы уже говорили, такова природа богатства: начав копить, остановиться уже не можешь.

Живя обладанием, мы живём «от достигнутого»: то, чем мы уже обладаем, у нас уже есть, оно нами достигнуто, а потому уже неинтересно для нас. Настоящее – это вечно достигнутое, а потому оно нам не интересно. Все наши мысли – в будущем, о том, что ещё мы должны приобрести завтра. С будущим – близким и далёким – связаны все наши ожидания. И потому будущее интереснее, ярче, желаннее настоящего. Впрочем, обладание – это не только надежда приобрести новое, это ещё и страх того, что завтра желания не исполнятся, что мы не получим желаемого или даже того хуже – потеряем уже приобретённое. Потеря – такая же важная сторона обладания, как и обретение. Вот почему для нас так важно будущее, чреватое и тем, и другим.

Мы чаще живём интересами обладания и потому чаще живём будущим. Это не очень радостная жизнь, потому что это ежедневное существование между надеждой обрести и страхом потерять, а ещё потому, что посвящённая обладанию жизнь всегда заканчивается крахом – вопросом «зачем было всё это?» и ясным осознанием того, что жизнь, подаренная тебе для радости и счастья, была загублена напрасно. Подлинная жизнь в настоящем была принесена в жертву жизни в иллюзорном будущем. Лёжа на смертном одре, тщетно в отчаянии предлагать, подобно английской королеве Елизавете I, всё своё королевство за одну минуту жизни. Сколько бы миллиардов ты ни скопил, ни одной минуты жизни на них не купишь. Смерть в таких случаях становится моментом истины, и если эта истина оказывается беспощадной к нам, то виноваты мы сами: из двух главных способов жизни мы чаще выбирали обладание, а не бытие.

Это проблема не только некоего множества отдельных людей: так живёт вся наша цивилизация. Она тоже живёт преимущественно обладанием, а потому тоже слишком мало ценит настоящее. Нужно ли удивляться тому, что учёные всё чаще предрекают ей скорый крах? Приведём ли мы свою собственную жизнь и жизнь всей нашей цивилизации к краху, – зависит от нас самих.

Что можно сделать, чтобы изменить ситуацию?

Наше телесное, биологическое начало вынуждает нас жить обладанием. Обладание ко всему относится как к собственности. Накапливать собственность имеет смысл только ради будущего. Живя будущим, обладание и к нему относится как к собственности. Словарь подсказывает нам, что обладать чем-то, иметь нечто в собственности – значит иметь это в полном своём распоряжении. Воспринимая будущее как свою собственность, мы относимся к нему как к тому, что уже есть у нас, что никуда не денется, чем мы можем свободно распоряжаться. Мы строим планы на многие годы вперёд, не желая думать о том, что можем не проснуться уже завтра утром. Но ещё чаще мы просто не задумываемся о своём будущем, как не задумываемся о воздухе, которым дышим: оно есть, оно никуда не денется, мы всё ещё успеем. И мы продолжаем жить обывательским существованием, жизнью-тлением. В каждом из этих вариантов мы, воспринимая будущее как свою собственность, откладываем жизнь «на потом».

К прошлому мы тоже относимся как к своей собственности. И если было в нём что-нибудь хорошее, светлое, то мы чаще не столько радуемся тому, что у нас это было когда-то, сколько огорчаемся из-за того, что у нас этого уже нет сейчас, как если бы мы потеряли свою собственность. Мы часто пытаемся вернуть то, что было, нам это не удаётся и мы страдаем. Вот почему даже большое счастье, пережитое нами в прошлом, нередко омрачает наш сегодняшний день.

Как справиться с этим? Когда мы говорили о природе смерти, мы заметили, что именно девиз «memento mori», напоминающий о конечности земной жизни, помогает наполнить её радостью, творчеством, гармонией. Я назвал это парадоксом Моцарта, хотя с этой мыслью жило бесчисленное множество и других выдающихся (а также и совсем не известных нам) людей, которым удалось превратить своё существование в яркое бытие. В этой мысли нет ничего пугающего, как может показаться на первый взгляд. 5 августа 1909 года восьмидесятилетний Лев Толстой записал в дневнике: «Говорят: не думай о смерти – и не будет смерти. Как раз наоборот: не переставая помни о смерти – и будет жизнь, для которой нет смерти». Почему именно эта мысль помогает преобразить жизнь-тление в жизнь-творчество? Думаю, прежде всего, потому, что благодаря ей, мы перестаём воспринимать жизнь как собственность, которой мы владеем и распоряжаемся. «Кто может молвить до свиданья Чрез бездну двух или трёх дней?» – спросил мудрый Тютчев. Если каждое мгновение может стать для нас последним, то только им мы и владеем. Если наше сердце не по нашей воле когда-то начало биться и не по нашей воле когда-нибудь остановится, то распоряжаемся ли мы им? Нет, конечно. Значит, наше отношение к своей жизни как к собственности ошибочно и несостоятельно. Наша земная жизнь – это не собственность, а дар, полученный нами во временное пользование. И нам нужно осознать, что «иметь» и «пользоваться» – это совсем не одно и то же.