Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Куртуазная культура также не питала симпатий к браку. Рождающийся в эту эпоху идеал рыцарской любви к Прекрасной Даме был идеалом запретной любви к чужой жене, свидетельством чему, как часто отмечают исследователи, был самый распространённый жанр рыцарской любовной лирики – альба, то есть песнь рассвета, – времени, когда рыцарь спешно покидал свою возлюбленную, желая оставить их свидание в тайне для всех и прежде всего – для её супруга. Таким образом, и церковная, и куртуазная, и мещанская культура Средневековья относились к браку весьма критично.

Это отношение начинает меняться в эпоху Возрождения. С XV века начинают появляться сочинения, в которых о браке говорится с уважением и похвалой. Среди первых таких сочинений выделяется трактат великого архитектора Леона-Баттисты Альберти «О семье» (1441). Позже, в начале XVI века, энергичным защитником брака выступил Эразм Роттердамский в своих трактатах «Похвала браку», «Разговоры запросто», «Христианский брак». Реабилитация брака проявилась не только в его теории, но и в его живой практике. Как отметил в своей книге «Цивилизация Возрождения» (1973) видный французский историк Жан Делюмо, «в XVI веке мужчины возносили хвалу своим супругам. Это было чем-то новым. Барон де Муссе, который потерял свою жену после 16 лет брака, пренебрегая модными предрассудками, осмелился написать эти взволнованные строки: „Никогда человек не получал столько удовольствия, удовлетворения и утешения, как телесного, так и духовного, как я от общения с моей самой верной и преданной подругой. О, если бы Богу было угодно подарить мне такую милость и позволить нам окончить наши дни вместе, то никогда человек не был бы более счастлив, чем я”. (Как не вспомнить тут овидиевского старца Филемона, пожелавшего умереть одновременно с любимой им Бавкидой!)

Конечно же, такие браки не стали нормой тогда, как не являются нормой и сегодня, – это, скорее, исключения из общего правила. Даже на закате эпохи Возрождения образованный испанский священник Луис де Гонгора, перечислив в одном из своих сонетов самые разные несчастья, которые случаются с людьми, сделает вывод:

Не перечесть несчастных на земле,

Но всех несчастней – заключивший брак.

И в XVII, и в XVIII, и в XIX веке процветают браки по договору, браки-сделки, мезальянсы, в которых изначально и не предполагается наличие любви. Но важно, что Ренессанс в эту новую – послеантичную и христианскую – эру европейской истории утверждает представление о любви, которая может стать счастьем всей человеческой жизни, и о браке, который может и должен быть основан на такой любви. Думаю, именно это имел в виду Жан Делюмо, когда писал в своей книге о цивилизации Ренессанса, что «Возрождение проявляло гораздо большее внимание, к женщине, к супружескому счастью, чем это было в предшествующие эпохи. И оно ввело в повседневную жизнь ферменты обновления, представлявшие исключительную важность… Впрочем, гуманистическая концепция семьи очень медленно проникала в общественное сознание ввиду всех экономических, социальных и интеллектуальных препятствий, которые противились ей. Но семейная жизнь в том виде, как мы представляем её сегодня, начала расцветать во времена Эразма, Маргариты Наваррской и Кальвина». Глубоко человечные идеалы любви и брака, свойственные сентиментализму во 2-й половине XVIII века и романтизму в 1-й половине XIX века, были, несомненно, органичным развитием этой гуманистической ренессансной концепции.

Это кажется на первый взгляд парадоксом, но быстрое распространение бракоразводной практики тоже было следствием гуманизации представлений о любви и браке. Суть дела чётко сформулировал Фридрих Энгельс: «Если нравственным является только брак, основанный на любви, то он и остаётся таковым, только пока любовь продолжает существовать. Но длительность чувства индивидуальной половой любви весьма различна у разных индивидов, в особенности у мужчин, и раз оно совершенно иссякло или вытеснено новой страстной любовью, то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества» («Происхождение семьи»). Этим благодеянием пользуется всё большее число людей. Так, за первую четверть XX века количество официальных разводов в европейских странах выросло на 160 %. Похоже, что чем более гуманными и прогрессивными становились наши представления о любви и браке, тем любви в браке становилось всё меньше, а сам брак – всё короче. Ощущение того, что брак как институт находится в кризисе, порождало поиски замены ему, однако эти поиски не увенчались сколько-нибудь перспективными находками.

Что позволяет увидеть в природе брака экскурс в его историю? Брак не был рождён природой, его создали люди главным образом в интересах собственности. От своей собственнической природы он не избавился и поныне. Но брак мог порождаться также и любовью, а любовь к человеку и обладание им уживаются плохо. Если на стадии влюблённости, когда у Него и у Неё ещё нет никаких прав друг на друга, торжествует любовь как бытие, то брак, давая им эти права, превращается в противоборство бытия и обладания – поединок, в котором чаще всего обладание побеждает, как говорят боксёры, «ввиду явного преимущества». И тогда любовь из блаженства превращается в мучение.

Однако нам важно понять, что виновата в этом вовсе не любовь. Антуан де Сент-Экзюпери мудро заметил: «Вопреки общепринятому мнению, любовь не причиняет мук. Мучает инстинкт собственности, а он противоположен любви». Гуманистическая концепция брака, утверждающаяся с эпохи Возрождения, исходит из того, что брак должен рождаться любовью и быть любовью. Уже в начале ХIХ века стало принято считать, что брак без любви безнравствен. Это, конечно же, вовсе не означало, что все браки действительно заключались по любви, но теперь даже браку по расчёту старались придать видимость брака по любви. Едва ли на этот счёт есть какая-то статистика, но, думаю, можно с достаточной уверенностью предположить, что в ХХ веке большинство браков действительно было порождено любовью. Это несомненно положительный момент, вот только едва ли у нас есть основания заключить на этом основании, что все эти браки были счастливыми: статистические данные неумолимо свидетельствуют о почти постоянном увеличении процента разводов в прошедшем столетии. Создаётся впечатление, что брак по любви ещё более непрочен, что он просто фатально обречён на неудачу. Теперь, после всего сказанного, мы можем понять, почему.

Важно заметить: когда мы руководствуемся чувством, мы, строго говоря, вступаем в брак не по любви, а по влюблённости, стадия же любви обычно начинается после заключения брака. Как мы уже знаем, влюблённость спонтанна, она всё делает за нас и с нами сама. Хотеть жениться, будучи влюблённым, вполне естественно, особенно в предвкушении ничем не ограниченной физической близости с любимой. Нравственная оправданность такого брака довершает его совершенство и приятность. Вот почему брак по влюблённости утвердился в европейской цивилизации довольно быстро. Первая часть ренессансной гуманистической концепции брака («брак должен быть рождён любовью») обрела в общественном сознании статус нормы уже – по крайней мере – два века назад, а вот воплотить в жизнь вторую её часть («брак должен быть любовью») нашей цивилизации не удалось и поныне. И это неудивительно, потому что