Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

В 1959 и 1960 году президент Джон Кеннеди в своих выступлениях упомянул, что в китайском языке слово «кризис» состоит из двух иероглифов: «опасность» и «благоприятная возможность». Таким образом, любой кризис содержит в себе возможность изменить дело к лучшему. С тех пор это упоминание стало общим местом любого рассуждения о кризисе, чего бы он ни касался. Со временем мы привыкли думать, что любой кризис непременно содержит возможность позитивного разрешения. Если так издревле думают мудрые китайцы, то почему бы и нам не поверить в то, во что так хочется верить? Увы, авторитетные филологи-китаисты считают, что «благоприятная возможность» – это неточный перевод второго элемента иероглифа «кризис», его наиболее частым приблизительным смыслом является «критическая точка». Кстати, и в языке древних греков слово «кризис» означало «поворотный пункт, перелом». Но и то, и другое может быть чревато самым печальным исходом. Ни китайский язык, ни греческий сколько-нибудь явно на позитив здесь не указывают. Из этого видно, что кризис не всегда содержит возможность положительного разрешения, тем более такой тяжёлый и застарелый, как кризис образования.

Он отчётливо ощущается в конце XIX века, и уже в 20-е годы XX века философы, педагоги, психологи всё чаще констатируют кризис образования и даже иногда предлагают концептуальные решения по его преодолению, как, например, педагог Адольф Ферье или философ Xосе Ортега-и-Гассет.

– Но если все уже так давно начали это понимать, то почему же система образования и сейчас, спустя целое столетие, остаётся неизменной в своих порочных основаниях? – резонно спросит меня читатель.

Дело тут вот в чём: для того, чтобы осуществлять концептуальные изменения в деятельности системы образования, нужно иметь чёткую концепцию этой деятельности и, прежде всего, нужно ясно понимать смысл и цели образования, но именно к такому пониманию наше общество до сих пор ещё не пришло. Львовский профессор Мария Зубрицкая в предисловии к подготовленной с её участием репрезентативной украиноязычной антологии «Идея университета» (2002) тонко подметила: «Наиболее выдающиеся мыслители ХХ столетия: М. Хайдеггер, К. Ясперс, Х. Ортега-и-Гассет, Х. Арендт, Г.-Г. Гадамер, Ж. Деррида, – были единогласны в том, что образование и наука переживают период гипертрофии способов и атрофии целей». Вдумайтесь: о какой чёткой концепции реформирования образования можно говорить, если мы не понимаем, какова его главная цель, к чему именно мы должны стремиться? Вот почему система образования всё ещё остаётся такой архаичной.

– Так почему же она никак не сформулирует цель своей деятельности? – спросите вы.

Да просто потому, что она не может этого сделать. Дело в том, что методы, способы, формы своей деятельности наука и образование вырабатывают сами, это их внутреннее дело, это им под силу, для этого у них есть методология; а вот смысл и цели их деятельности находятся вне их и потому изнутри их самих определены быть не могут. Смысл и цели образования должны формулировать для школы и университета более высокие инстанции – культура и цивилизация.

– Тогда почему же культура и цивилизация до сих пор этого не сделали – не помогли образованию выйти из кризиса?

Да потому, что они сами находятся в глубоком кризисе, и кризис образования – это одно из проявлений кризиса культуры и цивилизации. Безрезультатность наших попыток изменить систему образования объясняется, прежде всего, тем, что в кризисе образования мы обычно видели только кризис школы и университета и пытались решить эту проблему как сугубо учебную, академическую, образовательную, тогда как на самом деле это проблема общекультурная. Лишь немногие понимали это, и когда они, как, например, Хосе Ортега-и-Гассет в эссе «Миссия университета» (1930), рассматривали проблемы образования в контексте всей культуры, им удавалось приходить к плодотворным концептуальным решениям, способным помочь вывести систему образования из тупика. Но беда даже не в том, что таких концепций было слишком мало, а в том, что общество ещё не было готово к пониманию этих решений и уж тем более – к претворению их в жизнь.

– Что же нам делать сейчас, чтобы вывести систему образования из кризиса?

Прежде всего, нам нужно понять, что именно породило кризис образования и есть ли у нынешнего общества возможности его преодолеть. Если мы сможем разобраться в первом вопросе и положительно ответить на второй, мы сможем ответить и на вопрос о том, как именно нам вывести систему образования из тупика.

Тут подготовленный читатель вряд ли сможет удержаться от иронической улыбки: – Если Вы, господин автор, считаете кризис образования проявлением общего кризиса культуры, то уж не собираетесь ли вы исследовать здесь нынешний системный кризис культуры в полном его объёме? Для этого вам придётся написать отдельную книгу, причём совсем не маленькую, может, даже в двух-трёх томах. Неужели Вы этого не понимаете?

– Вы совершенно правы сейчас, уважаемый читатель, – отвечу я, – но не беспокойтесь: я не собираюсь исследовать здесь все аспекты кризиса культуры уже потому, что представляю, как много по-настоящему глубоких и талантливых работ написано об этом в ХХ веке, начиная, наверное, от знаменитого труда Освальда Шпенглера «Закат Европы», первый том которого вышел в свет ещё в 1918 году, и до книги, скажем, Станислава Грофа, Эрвина Ласло и Питера Рассела «Революция сознания. Трансатлантический диалог», опубликованной в 1999 году. Единодушно констатируемый исследователями системный культурный кризис – это не единственная и даже не главная тема нашей книги. Учитывая это, я думаю, что могу позволить себе здесь только назвать и только самые главные, на мой взгляд, причины кризиса образования, не вдаваясь в детальную аргументацию. Понимаю, что вследствие этого мои суждения будут выглядеть крайне схематичными и к тому же голословными, но это, пожалуй, неизбежная плата за возможность изложить их предельно кратко.

Итак, ключом к данной ситуации является ясное понимание причин кризиса. Поняв их, мы сможем понять суть кризиса, а значит, сможем наметить пути выхода из него. Начиная поиск причин кризиса, заметим, что как бы мы сегодня ни ругали школу и университет, не они повинны в деградации системы образования – наоборот: деградация в культурном мышлении европейцев самой идеи, самой концепции образования привела к деградации школы и университета как инструментов образования. Нынешние школа и университет – не виновники трагедии, а её жертвы. Думающему школьному учителю в глубине души стыдно ощущать себя то ли тупым фельдфебелем, то ли безжалостным дрессировщиком. Думающему университетскому профессору в глубине души стыдно вспоминать о том, что когда-то университет был «движущим началом европейской истории», говоря словами Хосе Ортеги-и- Гассета. Понять причину кризиса образования – это прежде всего выяснить, когда же всё изменилось, когда университет перестал быть движущим началом европейской истории.