Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Мир – бездна бездн.

И каждый атом в нём

Проникнут Богом – жизнью, красотою.

Живя и умирая, мы живём

Единою, всемирною Душою.

Умирая как отдельная сущность, восстанавливая свою связь с мирозданием, мы восстанавливаем свою связь с главным началом мироздания – с Богом, восстанавливаем своё доверие к Нему. Если так прекрасна жизнь, созданная Им, если так прекрасно всё созданное Им для этой жизни, то почему бы и смерти – как части такой прекрасной жизни – тоже не быть если уж не прекрасной, то хотя бы не безобразной? Ближе к концу ХХ века эту идею удивительно точно выразил Александр Кушнер в стихотворении «Микеланджело»:

Ватикана создатель всех лучше сказал: «Пустяки,

Если жизнь нам так нравится, смерть нам понравится тоже,

Как изделье того же ваятеля».

Восстановив свою связь с мирозданием и своё доверие к нему, мы окончательно проясняем для себя природу смерти как части вечной жизни, мы окончательно меняем своё отношение к смерти – со страха перед полным уничтожением на спокойное приятие дальнейшего существования. Мы начинаем понимать людей, которые относились к смерти без страха. 28 февраля 1909 года 80-летний Лев Толстой записал в дневнике: «Умирая, испытываешь то, что брошенный ребёнок, возвращаясь к любящей и любимой матери». А вот запись от 14 мая того же года: «Никогда не испытывал такого сильного желания смерти, спокойного и твёрдого и радостного желания. Кажется, что нечего делать здесь. Разумеется, только кажется. Если держат меня здесь, то есть и дело, постараюсь делать его. Ohne Hast, ohne Rast [Без поспешности и без промедления. – Е.Ч. ]. А слава Богу, опять от этого желания смерти стало на душе хорошо». Через несколько десятилетий Ошо Раджниш скажет: «Смерть достойна приятия – не только приятия, но и радушного приветствия. Когда она стучит в дверь, это знак, что Вселенная готова принять тебя обратно к себе» (книга «О жизни, смерти и любви»).

Утрата связи с мирозданием и доверия к нему дорого стоила человеку и человечеству. Она обернулась не только проклятиями неизбывного одиночества и панического страха смерти. Как пишет в «Тибетской книге жизни и смерти» Согьял Ринпоче, «…современное общество представляет собой „духовную пустыню”, где большинство людей живут представлением, что нынешняя жизнь – это всё, что у них есть. В отсутствие всякой веры в дальнейшее существование после смерти большинство людей проживают жизнь, лишённую истинного смысла…Отрицание смерти приводит к разрушительным последствиям не только на уровне отдельных личностей, но и в масштабе всей планеты в целом. Отталкиваясь от своей веры в отсутствие чего бы то ни было, кроме этой жизни, современные люди выработали крайне близорукий взгляд на мир. Ничто не удерживает их от разграбления планеты ради собственных сиюминутных целей и от эгоистичного образа жизни, могущего оказаться фатальным для будущих поколений». Разразившиеся в начале ХХI века межэтнические, религиозные, политические, военные, экологические катаклизмы убедительно свидетельствуют о том, что современная культура и цивилизация строятся на ложных основаниях, прежде всего – на ложных представлениях о природе жизни и смерти. Именно поэтому наше существование всё более наполняется эгоизмом, жестокостью, безответственностью по отношению к людям, к обществу, к природе, в конечном счёте – к самим себе и своим близким. Это не может и не будет продолжаться долго: в мире накопилось слишком много не только ненависти и противоречий, но и оружия, способного уничтожить всю планету. Раньше или позже оно будет использовано, и это будет конец нашей истории. Вот почему утверждение новой философии жизни и смерти не просто желательно – оно жизненно необходимо. Это важнейшая составляющая тех новых «человеческих качеств», о необходимости выработки которых полвека назад говорили основатели Римского клуба. Многое ли изменилось за эти полвека? Многое, но времени для решения этой задачи осталось теперь ещё меньше.

Мы привыкли думать, что мысли о смерти лишь омрачают наше существование. Это так, если представлять себе смерть как отвратительный и окончательный распад. Но если понимать истинную природу смерти, то мысль о ней наполняет жизнь полнотой, остротой восприятия, ответственностью перед всем окружающим, любовью и гармонией.

Ещё Будда говорил о том, что у тех, кто помнит о смерти, прекращаются ссоры. Наш современник, американский адвокат Джерри Спенс показывает, как это проявляется уже на уровне супружеских отношений, которые так часто являют собой бесконечную войну: «Представим себе отношения между людьми, когда обе стороны имеют чёрный пояс в словесных дуэлях и открыто исповедуют контроль. Она говорит, что устала и хочет пойти поужинать в ресторан „Хорхе”. Он отвечает, что тоже устал и хочет остаться дома. Очевидно, один из двоих должен проиграть, сделав основанием для своего решения следующее соображение: этот ужин – один из 27 740 ужинов, которые выпадут на его долю в жизни. Если бы это был их последний совместный ужин, то могу с уверенностью предсказать, что в этом случае не было бы ни суеты из-за пустяков, ни конфликта, ни проблем с контролем. Всё было бы спокойно, как взбитые сливки. Были бы только слёзы, любовь и взаимная забота.

Не самое плохое дело представлять в каждом возникающем конфликте, что причина, его вызвавшая, появилась последний раз: последняя поездка домой, последняя покупка платья для любимой, последняя возможность посетить вместе с ней один из этих богом забытых концертов, где парни, затянутые в обезьяньи костюмы, будут пронзительно наяривать Бартока, пока у вас совершенно не затекут ноги от того, что вам некуда их деть». И это ведь не самовнушение и не самообман: никто из нас действительно не знает, какой вечер его жизни станет последним.

Психологический механизм ситуации такого рода удачно описал Согьял Ринпоче: «Когда мы, наконец, осознаём, что умираем, и что все живые существа тоже постоянно движутся к смерти, у нас возникает пронзительное, почти душераздирающее чувство хрупкости существования и исключительной ценности каждого момента жизни и каждого существа, благодаря чему в нас может родиться глубокое, чистое и безграничное сострадание ко всем существам. Я слышал, что в последний момент перед казнью сэр Томас Мор написал: „Все мы сидим в одной повозке, везущей нас на эшафот. Как же могу я ненавидеть кого-то или желать кому-то вреда?”» Человек, ощутивший это, не обидит другого человека, не совершит преступление ради корысти, не нанесёт вред природе, потому что в его душе уже не будет эгоизма, жестокости, безответственности.

Только понимая истинную природу смерти, мы сможем прийти к пониманию истинной природы жизни не как сонного существования, а как активного бытия. В книге «Столкновение человека со смертью» Станислав Гроф и Джоан Хэлифакс писали об этом: «Смерть и жизнь, обычно рассматриваемые как несовместимые противоположности, представляются на деле взаимозависимыми. Полноценное существование, наполненное сознанием каждого мига жизни, ведёт к принятию смерти и примирению с ней. С другой стороны, подобный подход к человеческому существованию требует, чтобы мы смирились с нашей смертностью и бренностью бытия».