Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Говоря о первостепенной важности совести, Франкл в то же время предвосхитил то новое понимание сущности совести, которое утверждается сейчас. Ещё совсем недавно совесть представлялась нам абстрактным этическим понятием, которое можно принимать как закон или не принимать как пустую выдумку. Но вот современная наука открывает нам, что совесть укоренена в человеческой природе даже на уровне физиологии. Режиссёр и ведущий документального фильма «Секс, смерть и смысл жизни» (2012), английский этолог и эволюционный биолог, оксфордский профессор Ричард Докинз отмечает: «Мы не нуждаемся в Боге, сообщающем нам правила. Наука показывает, что в нас, людях, заложено сопереживание. Учёные сейчас умеют сканировать, какие части мозга регистрируют чужую боль или удовольствие. Они могут отслеживать, как гормоны, вроде окситоцина, который стимулирует сострадание и заботу, действуют на эмоциональные системы в мозге. Наука о мозге помогает нам понять, почему мы считаем плохой идеей воровство, почему мы не можем спокойно смотреть, как кто-то бьёт ногой собаку. Мы можем проследить химические вещества в мозге, которые награждают доброту. Мы можем увидеть, что происходит в мозгу, когда мы сочувствуем другим людям. Добродетель является для нас естественной. Доброта в нашей физиологии». Эти открытия важны не только для понимания сущности совести, но в ещё большей мере – для понимания природы человека.

Итак, с помощью совести мы определяем смысл каждой жизненной ситуации. Из всех таких решений в конце концов сложится смысл всей нашей жизни. Значит, каждый из нас сам ответствен за то, каким смыслом он наполнил свою жизнь. На что ещё, кроме совести, может опереться эта наша ответственность за осмысленность своей жизни? Что ещё может помочь нам сделать нашу жизнь осмысленной?

Отвечая на этот вопрос, мы на время оставим логотерапию Франкла и обратимся к другой идее смысла жизни. Она известна с весьма давних времён и не раз высказывалась известными философами и писателями. Так, в XIII веке великий философ Фома Аквинский считал, что «любое существование, даже самое простое или ничтожное, бесконечно выше любой истины, любой мудрости, которая существует лишь абстрактно, лишь в уме». В XIX веке великий писатель Фёдор Достоевский скажет, что жизнь нужно любить больше, чем её смысл. Но если жизнь выше любого смысла, то она сама себе смысл, то смысл жизни заключается в самой жизни. А если так, то нужно просто жить, и нечего морочить себе голову поисками какого-то смысла, которого, выходит, как такового и вовсе нет.

Всё, казалось бы, логично, но вот мы просто живём, а нет-нет, да и смутит нас мысль: для чего я здесь? как нужно жить? правильно ли я живу? И ведь не только каких-то гениев не от мира сего смущает она – даже самое духовно неразвитое человеческое существо, хоть раз в жизни, хоть на пороге смерти, но встревожит она. Легко сказать: «жить, чтобы жить» – все люди как-то живут, но живут-то очень по-разному. И дело не только в совести. Даже одинаково совестливые люди проживают очень разные жизни, оставляют после себя очень разные следы и воспоминания – неужели же их жизни одинаково наполнены смыслом? Неужели жизнь совестливого, но духовно примитивного человека – мелкого петербургского чиновника Акакия Башмачкина из повести Гоголя «Шинель», жившего мечтой о приобретении новой шинели, в той же мере наполнена смыслом, что и жизнь Леонардо да Винчи или Гёте? Едва ли, хотя все они, так или иначе, жили. Тогда, может, всё дело в «так или иначе» – в том, какой именно жизнью жил каждый из них? Если так, то для того, чтобы понять всё-таки смысл жизни, нам нужно яснее представить себе и то, что такое «жизнь», и то, что такое «смысл».

Современная постмодернистская гуманитаристика не любит определять значения даже самых главных терминов, которыми она оперирует, клеймя этот обычай презрительной кличкой «логоцентризм». Полная раскованность в употреблении слов оборачивается полной безответственностью перед их значениями. Так, Жак Лакан, нередко объявляемый титаном современной философии, может, например, уподобить эректильный орган квадратному корню из минус единицы, не давая себе труда объяснить такое уподобление. Как любят говорить художники, «я так вижу». Но наука – не искусство, от самых начал своих она стремилась к точности словоупотребления. Вот почему для настоящего учёного, каковым несомненно является выдающийся философ и филолог Ноам Xомский, Лакан – образчик «забавного и сознательного шарлатана». Вот почему великий физик, математик и философ Рене Декарт, закладывавший в первой половине XVII века основы новоевропейской научности, настаивал: «Точно определяйте значение слов, и вы избавите мир от половины заблуждений». Вот почему мне представляется логичным попытаться понять, в чём заключается смысл жизни, предварительно уточнив, что такое «смысл» и что такое «жизнь».

Надежда Мандельштам, жена известного поэта XX века Осипа Мандельштама, в свои зрелые годы записала: «В моей молодости вопрос о смысле жизни подменялся поисками цели. К этому так привыкли, что многие и сейчас не видят различия между смыслом и целью». Замечание очень тонкое и точное. И теперь, полвека спустя, говоря о смысле жизни, мы обычно думаем о её цели. Это не удивительно: даже толковый словарь определяет смысл как цель, а цель – как смысл. Словарь позволяет увидеть, что понятие «смысл» включает два аспекта – «цель» и «внутреннее содержание», то есть некий «собственно смысл». Вот почему мы можем легко подменять одно другим. Но тогда нужно понять, в чём же разница между ними.

Что такое цель? Цель – это то, к чему мы стремимся, что существует само по себе и находится где-то отдельно от нас, как мишень от стрелы: как дом, который мы хотели бы когда-нибудь купить, как высокая должность, которую хотели бы занять, как университетское образование, которое мы хотели бы дать своим детям, как эта книга, которую я хотел бы дописать и издать. Цель – это то, чему мы подчиняем свои мысли и действия, ради чего живём. Из этого видно, что цель самоценна, а жизнь подчинена ей, служит ей, являясь лишь средством её достижения. За достижение каждой из своих целей мы платим своей жизнью.

Все мы очень разные, и потому и цели у каждого из нас очень разные. Даже один и тот же человек на разных этапах своей жизни ставит перед собой разные цели. Виктор Франкл как заключённый концлагеря и как профессор Венского университета ставил перед собой во многом разные цели. Из всего этого следует, что на уровне цели смысл жизни каждого человека индивидуален. Если же мы пытаемся найти некий универсальный, общий для всех нас смысл жизни, то нам нужно присмотреться не к смыслу как цели, а к смыслу во втором значении этого слова – к внутреннему содержанию, к сущности самой жизни.