Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

С самого детства вас учат не быть собой и делают это очень тонко и хитро. Вам говорят: „Ты должен быть таким, как Кришна или как Будда”. Изображают их так, что внутри вас возникает большое желание быть такими, как они. Вот это ваше желание и есть корень всех бед» (книга «Автобиография духовно неправильного мистика»).

Впрочем, и с подражанием другим не всё просто: захотел – и стал таким, как другие. Если природа создала всех нас разными, то, как бы мы ни старались уподобиться другим, в полной мере это нам всё равно не удастся, и это заставит нас испытывать чувства своей неполноценности и вины за то, что мы не такие, «как все». Эти же чувства заставляет нас переживать и наша собственная совесть по причине прямо противоположного характера. В книге «Здоровое общество» Эрих Фромм пишет, что современный человек «…ощущает в себе дарования и таланты, способность любить, мыслить, смеяться, плакать, удивляться и творить; он чувствует, что жизнь – это дарованный ему единственный шанс и, если он упустил его, он потерял всё. Он живёт в мире, имея такой комфорт и досуг, о котором его предки понятия не имели, но он чувствует, что в погоне за большими удобствами жизнь просачивается у него сквозь пальцы, как песок. Он не может не ощущать вины за пустую трату времени, за упущенные возможности. Таким образом, отчуждённый человек чувствует себя виноватым одновременно за то, что остаётся, и за то, что не остаётся самим собой; за то, что он – осознающее, чувствующее существо, и за то, что он – автомат; за то, что он – личность, и за то, что он – вещь».

Вот и выходит, что главной психологической установкой, которая определяет отношения человека к самому себе, является требование стать таким, как другие. Кому-то это удаётся в большей мере, кому-то – в меньшей, но в любом случае это заставляет человека испытывать чувство своей неполноценности и вины, окончательно лишая его возможности любить себя и быть счастливым.

Ну, вот теперь, как говорится, приехали, это конечная остановка – станция «Оставь надежду». Мрачновато как-то, не правда ли? И особенно мрачно потому, что уж тут-то всё выглядит совершенно логично. Неужели из этого тупика нет выхода?

Глава 22

Что значит «любить себя»

Предыдущую главу мы завершили мрачным, но, увы, логичным выводом, решительно лишавшим нас надежды на гармонию с собой и счастливую жизнь именно потому, что каждый из нас – индивидуальность. Я и сам чуть было не поверил этой безрадостной логике, но вовремя вспомнил о том, что ведь очень многие люди, будучи яркими индивидуальностями, смогли, тем не менее, превратить свою жизнь в бытие, смогли наполнить её глубоким и благородным смыслом, любовью, служением людям, сделав её счастливой, часто вопреки весьма неблагоприятным обстоятельствам. И одним из главных условий их счастливой жизни было то, что им удалось установить гармоничные отношения с собой, научиться по-настоящему уважать и любить себя. Но если это удалось им, значит, это возможно и для нас. Как и почему им это удалось? Что эти люди делали не так, как большинство?

Если называть самое главное, то суть в том, что, сравнивая себя с другими, они тоже ясно осознавали свою несхожесть с ними, но при этом не отказывались от себя, оставались собой, а одобрение других не было для них самоцелью. Карл Маркс предпослал 1-му тому своего выдающегося труда «Капитал» слова, которые некогда избрал для себя девизом Леонардо да Винчи: «Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно». Вдумаемся: «следуй своей дорогой» – значит «будь самим собой», а «пусть люди говорят что угодно» – «не стремись добиться их одобрения». Наверное, все, кто не отказался от себя, кто позволил себе быть собой, воплощали в своей жизни этот девиз, даже если никогда о нём не слышали. Но нельзя не заметить, что это жизненное кредо прямо противоречит сформулированной психологом Альбертом Эллисом установке, которая определяет отношение современного человека к себе: «Я должен действовать хорошо и завоёвывать одобрение других, в противном случае я никуда не гожусь».

– Почему же эти люди вели себя иначе, чем большинство? – спросят меня. – Может, они вообще не сравнивали себя с другими или всегда были уверены в своём превосходстве, или судьба их складывалась так благоприятно, что они легко могли позволить себе не считаться с мнением большинства? – Нет, нет и нет, – отвечу я на эти три вопроса и приведу пример.

Как раз тогда, когда я начал писать эту главу, в поле моего зрения попали книги современного российского философа, культуролога, эссеиста Григория Померанца. Я и раньше слышал о нём, просматривал кое-что из написанного им, но то, что мне тогда попало в руки, меня не заинтересовало. Теперь же, работая над своей книжкой, я прочитал и некоторые другие его работы и увидел в его книгах то, чего не видел раньше. Но особенно интересными оказались для меня не столько даже его книги, сколько он сам. Он прожил долгую жизнь, длившуюся почти 95 лет. В этой жизни хватало драматизма: время его учёбы в московском Институте философии, литературы и истории было временем самых жестоких сталинских репрессий; в октябре 1941-го Григорий Померанц ушёл на фронт добровольцем, воевал до самого конца войны, перенёс несколько тяжёлых ранений, оставшись хромым. Непросто складывалась и его мирная жизнь: в 1945-м Померанц был исключён из партии за «антисоветские выступления», а в 1949-м арестован за антисоветскую деятельность, получив за это 5 лет лагерей. Реабилитированный в 1956 году Григорий Померанц становится участником диссидентского движения, а это – жизнь в ежечасном ожидании ареста и нового тюремного срока. Можно было бы жить иначе, как жило большинство, но он жил именно так, ибо хотел оставаться самим собой.

– Но при такой трудной судьбе был ли он, вообще, счастлив? – спросит меня кто-нибудь из читателей. – С чего вы решили, что это удачный пример счастливого человека? – Резонный, правильный вопрос, – скажу я. – И ответить на него мне будет нетрудно. Во-первых, потому, что Григорий Соломонович в своих работах часто затрагивал тему счастья, и это не просто эпизодические попутные суждения. Он знал, что такое счастье, из чего оно складывается и без чего невозможно. Читая его книги, чувствуешь, что у их автора есть некая целостная концепция счастья, хорошо продуманная и поверенная опытом собственной жизни. Так, кстати, подумалось не только мне. В 2013 году выходит в свет книга Григория Померанца и его жены Зинаиды Миркиной «Работа любви». Предисловие к ней пишет известный педагог, академик Евгений Ямбург и называет его так: «А всё-таки оно есть. Методология счастья. О поэтессе Зинаиде Миркиной и философе Григории Померанце». Следовательно, Померанц владеет даже не методикой, а методологией счастья, то есть высшим знанием о нём, а если так, то его суждениям о счастье можно доверять. Так вот (во-вторых): именно этот человек, хорошо знающий, что такое счастье, считал себя давно и несомненно счастливым. Завершая на пороге своего 85-летия автобиографическую книгу «Записки гадкого утёнка», он напишет: «Что мне делать с этой способностью к долгому, медленно растущему счастью? Не хочется уносить его с собой в могилу. Но как его передать?» А ведь гораздо чаще люди в преклонные годы озабочены вовсе не этим, а тем, что так и не были счастливы в своей жизни, или тем, что это счастье было слишком мимолётно.