Евгений Черноиваненко - Логика человеческой жизни

Чапек показал нам обыкновенную жизнь обыкновенного человека, такого, как каждый из нас. И если такой человек смог пройти путь от познания себя к любви к другому человеку, то его сможет пройти и каждый из нас.

Любовь к другим людям в виде дружелюбия – это первое производное от нашей любви к себе. Следующее её производное – любовь к миру. Любовь к миру – более сложная и труднопредставимая вещь, чем любовь к себе и любовь к другим. Для большинства из нас это просто некая абстракция. В то же время любовь к миру – это высшее проявление нашей любви к себе. Вот почему нам так важно понять, что она собой представляет.

Глава 25

Любовь к миру: видеть красоту

Наша любовь к миру – это продолжение любви к себе и к людям. Нам не нужно принуждать себя любить мир. Эта любовь заложена в нашей природе. В главе 12-й, посвящённой страху одиночества, я говорил о том, что человечеству издавна известно, что всё Мироздание едино, целостно. Не перечисляя снова все великие вероучения и философские системы, утверждающие эту идею, повторю только две небольшие цитаты. В VI веке до нашей эры Гаутама Будда сказал: «Жизнь одна. В ней нет границ. Никто не отделён. Мы живём в океане сознания. Мы – одно сознание, сбитое с толку границами своего тела, введённое в заблуждение собственным разумом». В ХХ веке нашей эры Альберт Эйнштейн заявил: «Человек – это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и в пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отдельное от всего остального мира, что является своего рода оптическим обманом. Эта иллюзия стала для нас темницей, ограничивающей нас миром собственных желаний и привязанностей к узкому кругу близких нам людей. Наша задача – освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира во всём его великолепии». Эти два удивительно близких по своему смыслу высказывания, разделённые более чем двумя с половиной тысячами лет, говорят нам: каждый из нас – органичная и неотрывная частица живого Мироздания, создавшего нас. Мы – это мир. И потому не любить мир – значит не любить себя. Любить мир и себя – это одно и то же, это разные оттенки одного чувства. Если ты не любишь мир – значит, ты ещё не научился любить самого себя. «Вначале ты должен прийти к гармонии с самим собой, затем ты придёшь к гармонии с миром, луной, солнцем, деревьями и птицами. Ты сольёшься со всей этой огромной вселенной», – говорил Ошо Раджниш (книга «О возвышенном»).

Любить мир нетрудно, как нетрудно любить поразительно красивую женщину. Нужно только уметь видеть красоту мира, уметь замечать её, уметь радоваться ей. О том, что красота мира рождает в нас любовь к нему и радость жизни, давно знают поэты. Иван Бунин в 1901 году написал:

Ещё и холоден и сыр

Февральский воздух, но над садом

Уж смотрит небо ясным взглядом,

И молодеет Божий мир.

Прозрачно-бледный, как весной,

Слезится снег недавней стужи,

А с неба на кусты и лужи

Ложится отблеск голубой.

Не налюбуюсь, как сквозят

Деревья в лоне небосклона,

И сладко слушать у балкона,

Как снегири в кустах звенят.

Нет, не пейзаж влечёт меня,

Не краски жадный взор подметит,

А то, что в этих красках светит:

Любовь и радость бытия.

Способность замечать красоту мира заложена в душе каждого человека, но если он подчинил свою жизнь биологическому существованию, если все его интересы связаны с обладанием, то эта способность так и останется невостребованной, ведь, согласно филистерской мудрости, красотой мира не пообедаешь, и на себя её не наденешь. И потому мы просто не обращаем на неё внимания.

Талантливый прозаик Юрий Олеша в автобиографической книге «Ни дня без строчки» (1960) напишет: «Нет ничего прекрасней кустов шиповника! Помните ли вы их, милый читатель? Мой вопрос не слишком невежлив; ведь верно же, что многие и многие проходят мимо множества чудесных вещей, стоящих или двигающихся по пути. Мимо деревьев, кустов, птиц, детских личик, провожающих нас взглядом где-то на пороге ворот. Красная узкая птичка вертится во все стороны на ветке – видим ли мы её? Утка опрокидывается головой вперёд в воду – замечаем ли мы, как юмористично и обаятельно это движение, хохочем ли мы, оглядываемся ли, чтобы посмотреть, что с уткой?

Её нет! Где она? Она плывёт под водой. Подождите, она сейчас вынырнет! Вынырнула, отшвырнув движением головы такую горсть сверкающих капель, что даже трудно подыскать для них метафору. Постойте-ка, постойте-ка, она, вынырнув, делает такие движения головой, чтобы стряхнуть воду, что кажется, утирается после купания всем небом!

Как редко мы останавливаем внимание на мире», – сетует Олеша.

Согласимся: таких ничего не замечающих и вправду много. Но для тех, чья жизнь – бытие, красота мира очевидна и чудесна. Летом 1828 года Гёте жил в Дорнбурге, среди лесистых холмов и живописной долины, в которой текла извилистая Заале. Навестившему его Эккерману он сказал: «Здесь мне дарованы дни, столь же прекрасные, как и ночи. Нередко, проснувшись ещё до рассвета, я смотрю в открытое окно, любуясь красотою трёх планет, одновременно видимых в этот час, и наслаждаюсь разгорающимся сиянием утренней зари. Почти весь день я провожу на вольном воздухе, вступая в одухотворённые беседы с виноградными лозами, они нашёптывают мне интереснейшие мысли, да и вообще я мог бы порассказать вам о них много диковинных историй. Ко всему я начал снова писать стихи, даже неплохие, и мечтаю лишь о том, чтобы мне суждено было ещё пожить где бы то ни было так, как я живу сейчас».

Летом 1936 года, в сезон белых ночей, Карел Чапек с женой отправится на маленьком полугрузовом пароходе в плавание по норвежским фьордам. Потом в книге воспоминаний «Чешский роман» (1946) Ольга Шайнпфлюгова напишет: «Полуночное солнце выбивало их из колеи, точно так же, как лишало оно покоя любое растение, рыбу или скалу. Они отправлялись спать днём, чтобы затем насладиться перламутровым сиянием ночи. Карел стихал и ходил в этом ясном свете чуть ли не на цыпочках; когда бы Ольга ни заставала его на палубе, он стоял изумлённый и полный смирения, словно ему явился Бог. – Молчи, – просил он, озарённый багряным сиянием. – Человек ещё недостаточно совершенен и порядочен, чтобы иметь право жить на такой прекрасной планете, как Земля».

Лауреат Нобелевской премии Иван Бунин устами автобиографического героя своей книги «Жизнь Арсеньева» не раз выражает восхищение жизнью. Подруга героя замечает: «Ты это часто говоришь – восхищает, восхищение», на что он отвечает: «Жизнь и должна быть восхищением».

И не стоит видеть в этом лишь проявление писательской экзальтированности. Восхищение миром могло быть жизненным кредо и великого учёного. В 1931 году Альберт Эйнштейн в заметках «О науке» писал: «Основой всей научной работы служит убеждение, что мир представляет собой упорядоченную и познаваемую сущность. Это убеждение зиждется на религиозном чувстве. Моё религиозное чувство – это почтительное восхищение тем порядком, который царит в небольшой части реальности, доступной нашему слабому разуму».