Джозеф О'Коннор - Коучинг мозга. Как мы можем использовать знания о мозге, чтобы помочь себе развиваться

Нет, мы не утверждаем, что сознание – это лишь материал, не проявляющийся в иных измерениях. Ничто в этой книге не противоречит духовному началу бытия, лежащему в основе всего сущего. Это нечто настолько близкое и личное, что кажется недосягаемым. Что мы точно знаем, так это то, что физический мозг необходим для явления миру сознания.

Вот еще одна метафора: мозг похож на планшет с кучей работающих приложений, отдельных специальных программ. Конечно, планшет подчиняется вам, пользователю, который решает, что запустить, однако некоторые приложения могут работать автономно. Когда вы потерялись, то открываете карту, но внезапно может включиться YouTube и показать вам видео о навыках выживания. Давайте более подробно поговорим о том, как же работают все эти приложения, как они помогают и мешают друг другу.

Помните, в первой главе вас попросили организовать коучинг-сессию для таинственной команды руководителей. Питер, Мэри, Ян и другие олицетворяли процессы, происходящие в мозге.

• Что же происходит за закрытой дверью?

• Насколько сплоченная эта команда?

• Как во всяком коллективе, у них не всегда есть возможность переговорить друг с другом с глазу на глаз.

Самый очевидный пример – это разделение на два полушария. Современная наука левое окрестило интеллектуалом, а правое – эксцентричным художником. На самом деле оба полушария могут выполнять все функции, просто каждое специализируется на определенных областях. Левое полушарие выискивает паттерны, причины и следствия. Правое больше конкретизирует и видит всю картину целиком. Но возникает и дублирующаяся информация {225}. Два полушария соединены между собой плотной прослойкой волокон белого вещества – это мозолистое тело. Благодаря ему каждое полушарие имеет доступ к информации другого. Если перерезать его, каждая половина мозга будет изолирована и не сможет делиться знаниями с другой. Эмоциональные состояния передаются на подкорке, поэтому повреждение мозолистого тела никак не повлияет на передачу эмоций между полушариями. (Однако ощущения, вызывающие их, будут изолированы.) Операции по разделению половин мозга (повреждающие мозолистое тело) проводятся с 1940-х годов, обычно при лечении сильной эпилепсии, и после них пациенты чувствуют себя как прежде. Обследования людей с разделенными полушариями говорят о том, что у каждого из них есть так называемое собственное сознание. Левое может говорить {226}, правое – нет, но оно использует левую руку, чтобы показать или обозначить, чего хочет. Пациенты с разделенными полушариями не могут назвать или описать что-то без участия левого полушария, но это не значит, что они не имеют представления о предметах и явлениях {227}.

Джозеф Леду и Майкл Газзанига в 1978 году провели один из самых знаменитых экспериментов с участием пациента с разделенными полушариями {228}. Они поместили изображение куриной лапки в поле зрения левого полушария и зимний пейзаж – в поле зрения правого, а затем спросили пациента, что он только что видел. Он (его левое полушарие) ответило: «Курицу». Затем ему снова показали две карточки: на одной была изображена курица, а на другой – лопата для уборки снега. Его попросили указать на ту, которую он видел раньше. Левая рука (управляемая правым полушарием) показала на лопату, а правая (управляемая левым полушарием) – на курицу. Но как такое возможно? Когда пациента спросили, почему он указал на лопату, он ответил, что та нужна для очистки курятника. Левое полушарие придумало целую историю, чтобы придать смысл противоречию. Получается, что разные части мозга осознают разные вещи, но не у всех есть доступ к языку. Преимущество, безусловно, на стороне тех, которые могут говорить – они способны выдумать любую историю.

Газзанига назвал ту часть мозга, что придумывает истории, придающие смысл происходящему, интерпретатором. Эта область сглаживает возникающие конфликты и представляет нашему и всеобщему вниманию вполне логичные истории. Интерпретатор с помощью полученной информации создает некий нарратив, который оставляет реальность цельной. Этакий пресс-секретарь, подгоняющий все данные так, чтобы они выглядели наилучшим образом. Интерпретатор, по всей видимости, очень важен для нашего эго – той части, что хочет представать в лучшем свете, стремится произвести впечатление и всегда оставаться правой (а если и ошибается, то обязательно придумывает оправдание).

У интерпретатора нет какого-то конкретного места расположения в мозге, но, скорее всего, это функция левого полушария, так как оно отвечает за причинно-следственные связи и распознавание паттернов {229}. Паттерны несут в себе информацию, говорят нам, что все происходит не случайно. Интерпретатор – главное действующее лицо в придании нашему опыту смысла. Он найдет логику во всем. («Я отличный лидер. Люди не идут за мной лишь потому, что сбиты с толку и одурачены сообщениями от моего конкурента».)

Зачастую мы переоцениваем свои мысли, превращая их в причины. Мы оправдываем конфликты и придаем большое значение праймингу. Это было отлично продемонстрировано в эксперименте Нисбетта и Уилсона {230}. Людям показали четыре одинаковые пижамы, выложенные слева направо, и спросили их, какую бы они выбрали. Всего в эксперименте участвовали 378 покупателей, и по большей части они останавливались на той, что лежала справа. Люди объясняли свой выбор по-разному (например, говорили, что им понравился цвет или текстура ткани). Сам факт расположения в качестве причины не называл никто, ведь в этом нет никакого смысла. Но, возможно, участники были предрасположены к вещи, лежавшей с краю. Может быть, они рассматривали пижамы слева направо, надеясь отыскать лучшую, а не найдя, брали последнюю увиденную. Точно не известно. Что мы знаем наверняка, так это то, что не можем в полной мере понять причины, по которым делаем что-то, но при этом отлично умеем придумывать весьма логичные объяснения этим причинам.

Существует множество удивительных примеров того, как разные части мозга работают совершенно разрозненно, но интерпретатор всегда готов все объяснить. В прошлой главе мы упомянули анозогнозию – состояние, когда пациент отрицает свою физическую ограниченность, в то время как для всех остальных она очевидна. Из-за инсульта мозг повреждается, что может вызвать паралич половины тела. Довольно большое количество людей в такой ситуации отрицают, что парализованы, утверждая, что могут вполне нормально двигаться. Не совсем понятно, почему это происходит; возможно, из-за повреждения участков правого полушария. Оно в основном имеет дело с более общими паттернами и цельной картиной мира. Возможно, есть определенные участки, которые держат под контролем интерпретатора левого полушария. Без контроля он был бы напыщенным тираном, выдумывающим невероятные истории, объясняющие любые трудности. Так что если эта часть, держащая его в узде, повреждена, то интерпретатор левого полушария волен сочинять любые байки, какими бы несуразными они ни казались. И хотя все мы любим смягчать реальность, анозогнозия – это чистой воды крайность. Интерпретатору нужно как-то объяснить паралич, и поэтому человек отрицает его («Я не парализован»), оправдывает («Я просто слишком устал, чтобы пошевелить ногой») или просто избегает («Пошевелю потом, когда буду в настроении»). И ведь не врет при этом – просто выдает часть опыта за полную картину.