Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Это лишь часть истории Шейлы Рамос, как ее изложил Пол Кил. Более подробный рассказ Кила см. в: Paul Kiel, «The Great American Foreclosure Story: The Struggle for Justice and a Place to Call Home,» ProPublica, 2012.

Fannie Mae — это расхожее прозвище FNMA, что расшифровывается как Федеральная национальная ипотечная ассоциация; а за прозвищем Freddie Mac скрывается аббревиатура FHLMC, или Федеральная корпорация жилищного ипотечного кредита. Fannie Mae и Freddie Mac собирали ссуды со всего США и объединяли их в так называемые ипотечные векселя и другие облигации с ипотечным покрытием. Третьим важным участником ипотечного рынка была Ginnie Mae (от официальной аббревиатуры GNMA, которая расшифровывается как Государственная национальная ассоциация ипотечного кредита), государственная фирма, специализировавшаяся на выдаче ссуд, например, предназначенных для ветеранов. Это тоже очень крупная фирма, и у нее возникли свои сложности, но они имеют меньшую важность для нашего рассказа.

Кредитный дефолтный своп — это особая форма торгового обмена, предназначенная для страхования. Многие финансовые учреждения приобретают эти страховки для того, чтобы обезопасить себя на случай невыплат по облигациям, обеспеченным залогом (например, по ипотечным векселям). Например, если кто-то покупал у Lehman Brothers ипотечные векселя, он мог обратиться и в AIG, чтобы купить там страховку на тот случай — в ту пору казавшийся совершенно невероятным! — если Lehman Brothers не смогут выполнить свои обязательства.

Более подробное освещение этого вопроса см. в: Elliott, Golub, and Jackson (2014).

К выгодным сделкам относятся краткосрочные ссуды и займы у других банков, так как проценты по депозитам у них могут быть разными, а еще — валютные обмены (так как разные банки в разной степени зависят от конкретной валюты), и даже долгосрочные совместные инвестиции, так как разным банкам могут быть известны те или иные региональные особенности, из-за чего в их портфелях ссуд и инвестиций может намечаться локальный перекос. Можно задаться вопросом: а какая вообще разница, сбалансирован портфель банка или нет? Покупая акции разных банков, человек может диверсифицировать собственный портфель активов, даже если у самих этих банков портфели инвестиций недостаточно диверсифицированы. Отсутствие диверсификации у самих банков вообще не создавало бы проблем, если бы не возникали конфликты и издержки от потенциальных банкротств. Однако издержки, сопутствующие банкротствам, — это реальные потери для экономики: пока расхлебываются последствия банкротства, ценные ресурсы остаются невостребованными или недоиспользованными, и пока все это длится, впустую тратится очень много времени и денег на адвокатские услуги. Именно из страха перед этим расходами нам хочется избежать ситуаций, когда хотя бы одна фирма станет неплатежеспособной. К тому же, расходы взлетают особенно высоко из-за того, что банкротства делаются заразными.

Это не значит, что (c) — «безопасная» ситуация: здесь у каждого банка по-прежнему лишь от 4 до 6 связей, поэтому могут возникать большие риски, и масштабное банкротство нескольких банков одновременно может потянуть на дно и остальные банки.

Этому может сопутствовать такое явление, как виновность по ассоциации. Когда обанкротился Lehman Brothers, тень подозрения сразу же пала на компании, похожие на Lehman, причем не только на те, что имели с ним дело. Больше того, банки во всем мире перестали предоставлять друг другу краткосрочные (на ночь или с ночи пятницы на утро понедельника) кредиты, к помощи которых они обычно прибегают, чтобы выполнить требования, предъявляемые к капитальным резервам (речь идет об объеме наличных, которые, согласно законам, они должны иметь под рукой), и совершать другие краткосрочные операции. Никто ведь не знал, какие из банков находятся в безопасности, а какие грозят лопнуть. Когда краткосрочное кредитование прекратилось, рынки этих операций пришлось поддерживать центральным банкам разных стран.

См., напр., Bloom (2009).

Подробнее об этом см., напр., Shiller (2015).

Известные люди могут вызвать панику, просто поделившись своими соображениями. Если кто-то, к кому многие прислушиваются, вдруг скажет, что он потерял доверие к какому-то банку или другому финансовому учреждению, то, даже если другие люди с ним не согласятся, они могут, тем не менее, испугаться, что словам этого видного человека поверят другие из тех многих, кто прислушивается к его мнениям. Подробнее о способности известных людей влиять на чужие действия см. в: Acemoglu and Jackson (2014).

Branch (2002).

Из потерянных 44 % 16 % — это расходы на адвокатские услуги и прочие потери, сопутствующие самому банкротству, а 28 % — это потери в рыночной стоимости активов (напр., если инвестиции оказались неудачными), которые либо спровоцировали несостоятельность, либо возникли одновременно с попытками избавиться от активов, быстро распродав их. Не менее 16 % — это потери, вызванные самим банкротством, а часть из остальных 28 %, вероятно, тоже можно объяснить банкротством, так как речь идет о вынужденной распродаже активов на скорую руку.

См. https://www5.fdic.gov/hsob/HSOBRpt.asp.

Споры о разделении таких учреждений вертятся вокруг вопросов о конфликтах интересов — и выгодах от экономии на масштабах. Если компании пытаются заработать на обмене и продаже ценных бумаг, и в то же время, например, управляют чужими деньгами, у них может возникнуть соблазн навязывать людям те ценные бумаги, в продаже которых кровно заинтересована сама компания, или же они раньше других инвесторов могут получать полезную информацию о предстоящих сделках купли или продажи. О преимуществах экономии на масштабах речь пойдет ниже.

Больше подробностей о финансовых сетях, устроенных по принципу «ядро — периферия», и ссылок по теме, см. в: Wang (2017), Farboodi (2017); Hugonnier, Lester, and Weill (2014); Fricke and Lux (2014); van der Leij, in’t Veld, Daan and Hommes (2016); Gofman (2011); и Babus and Hu (2017).

Когда всего несколько банков ведут бóльшую часть дел, возникают и другие проблемы, которые я не буду здесь обсуждать. Например, когда в отрасли хозяйничают всего несколько фирм, они приобретают слишком большую власть и фактически подминают под себя рынок, диктуя уровень цен и порядок извлечения прибылей, а еще у них возникает соблазн злоупотреблять своей способностью одновременно поддерживать котировки ценных бумаг на организованном рынке и вести торговлю ими же.

См. Uzzi (1997).

На самом деле эти стрелки учитывают и непрямые риски — благодаря критериям, которые мы разработали и изложили в своей работе (см. подробнее: Elliott, Golub, and Jackson [2014]).