Дмитрий Филиппов - Игры сознания. Нейронаука / психика / психология

Вот пример типичной серьезности стиля в сочетании с разочаровывающим содержанием. Официальный документ, глоссарий Всемирной организации здравоохранения 1974 г. говорит о латентной шизофрении так:

«Невозможно дать приемлемое для всех описание этого состояния. Его применение не рекомендуется, но нижеследующее описание дается для тех, кто верит в его полезность. Эта форма характеризуется эксцентричным или непоследовательным поведением и аномалиями аффекта, что заставляет предполагать шизофрению, хотя не существует какого-либо симптома, типичного для шизофрении» [24].

Феноменологический подход обрекает психиатров на подобного рода блуждания в лабиринте слов. Все потому, что нозологические границы в психиатрии второй половины XX в. слабо отличаются от границ созвездий. Карта звездного неба придумана людьми и отражает традицию восприятия, а не физически существующие границы территорий в космосе. Другое дело – карта островов. Граница острова очерчена самой природой, и от картографа требуется с минимальной погрешностью эту границу зафиксировать.

Биологическая психиатрия похожа на картографа, который работает с данным ему материальным объектом. С чем работает феноменолог не совсем понятно. Есть версия, что то, о чем говорит феноменология, вовсе не существует (см. элиминативный материализм в философии сознания). Смиренное признание того, что сознание человека до сих пор остается тайной или, как минимум, остро дискуссионной проблемой, освободит ресурсы на работу с мозгом как с доступной вещью , открытой для объективного наблюдения.

В объективации человека, в опредмечивании его психической жизни видят угрозу дегуманизации, несущей с собой унижение индивидуальности и в худшем случае открывающей путь к манипуляции людьми как инструментами для любых, например политических, целей. Однако история XX в. показывает, что наибольшая свобода для злоупотреблений в области психиатрии возникает тогда, когда в руках врачебного сообщества оказываются наименее конкретные представления о диагностике и лечении. Чем шире пространство для интерпретаций смысла симптомов и чем больше возможностей для спекулятивных размышлений о ментальной «норме», тем сильнее угроза использования психиатрии с неэтичными целями. Неэтичны не только политические репрессии или уголовные преступления, жертвой которых становится пациент. Неэтично, когда врач хотя бы в малейшей степени позволяет себе занимать позицию аудитора и судьи чужого жизненного опыта. Точка, в которой субъективность врача соприкасается с субъективностью пациента, есть то самое место, в котором психиатр, в силу особенностей своей социальной роли, к сожалению, довольно нередко ведет себя как «власть имеющий». В этом один из источников силы культурного мифа о психиатре-садисте, Прокрусте, подгоняющем людей под свои стандарты.

Врачебная мудрость «шизофрению узнают по запаху» (т. е. интуитивно), в действительности, не мудрость, а признание слабости. Научная медицина во всех своих специализациях стремится сократить влияние фактора интуиции. В этом отличие научной медицины от экстрасенсорики и чародейства.

Но, если феноменологическая парадигма способствует диагностике «по запаху» и бесконечной перетасовке слов и понятий, то, видимо, отношение к традиционной диагностике нужно пересмотреть.

1. Freedman R. et al. The Initial Field Trials of DSM-5: New Blooms and Old Thorns. Am J Psychiatry 170:1, January 2013.

2. Nuttall J. The Inter-Rater Reliability of the Diagnosis of Surgical Site Infection in the Context of a Clinical Trial. Bone Joint Res 2016;5: 347–352.

3. Khan, L. et al. Inter-Rater Reliability between Musculoskeletal Radiologists and Orthopedic Surgeons on Computed Tomography Imaging Features of Spinal Metastases. Current Oncology 18.6 (2011).

4. Skre, I. et al. (1991), High Interrater Reliability for the Structured Clinical Interview for DSM-III-R Axis I (SCID-I). Acta Psychiatrica Scandinavica, 84: 167–173.

5. Tolin D. F. et al. Psychometric Properties of a Structured Diagnostic Interview for DSM-5 Anxiety, Mood, and Obsessive-Compulsive and Related Disorders. Assessment. First published: 17.03.2016.

6. Bentall R. P. Would a Rose, by any Other Name, Smell Sweeter? Psychological Medicine. Volume 43, Issue 7 July 2013, pp. 1560–1562.

7. Lasalvia A. et al. Should the Label «Schizophrenia» be Abandoned? Schizophr Res. 2015 Mar;162(1–3): 276–84.

8. Elison N. et al. Renaming Schizophrenia to Reduce Stigma: Comparison with the Case of Bipolar Disorder. The British Journal of Psychiatry Apr 2015, 206 (4) 341–342.

9. Kim HD. Changing Name of Epilepsy in Korea; Cerebroelectric Disorder (noi-jeon-jeung): My Epilepsy Story. Epilepsia. 2014 Mar; 55(3): 384–6.

10. Sartorius N. et al. Name Change for Schizophrenia. Schizophrenia Bulletin, Volume 40, Issue 2, 1 March 2014, 255–258.

11. George B. et al. Psychosis Susceptibility Syndrome: an Alternative Name for Schizophrenia The Lancet Psychiatry, July 2014, Volume 1, Issue 2, 110–111.

12. Levin T. Schizophrenia Should be Renamed to Help Educate Patients and the Public. Int J Soc Psychiatry. 2006 Jul; 52(4): 324–31.

13. van Os J. «Salience Syndrome» Replaces «Schizophrenia’» in DSM-V and ICD-11: Psychiatry’s Evidence-based Entry Into the 21st Century? Acta Psychiatr Scand 2009; 120: 363–72.

14. Winnicott, D. W. (1945). Primitive Emotional Development. The International Journal of Psychoanalysis, 26, 137–143.

15. Kim Y., Berrios G. E., 2001. Impact of the term Schizophrenia on the Culture of Ideograph: the Japanese Experience. Schizophr. Bull. 27, 181–185.

16. Keshavan M. S., Nasrallah H. A., Tandon R., 2011. Schizophrenia, «Just the Facts»: Moving Ahead with the Schizophrenia Concept. Schizophr. Res. 127, 3–13.

17. George B., 2012. What’s In a Name? Stigma Res. Action 2, 119–122.

18. Fazel S, Gulati G, Linsell L, Geddes JR, Grann M (2009). Schizophrenia and Violence: Systematic Review and Meta-analysis. PLoS Medicine 6, e1000120.

19. Kendell R, Jablensky A. Distinguishing between the Validity and Utility of Psychiatric Diagnoses. Am J Psychiatry. 2003 Jan;160(1): 4–12.

20. Campbell’s Psychiatric Dictionary. Oxford University Press; 9 edition, 2009.

21. Интервью Madness Radio, 21.03.2016.

22. Shorter E. How Everyone Became Depressed. New York, 2013 p. 194.

23. Гаррабе Жан. История шизофрении. М., СПб., 2000.

24. Цит. по Berner P. Diagnostic Criteria for Functional Psychoses. Cambridge University Press, 1992. p. 30.

Виктор Франкл рассказывал о двух военных, оказавшихся под обстрелом в одном окопе во время Первой мировой войны. Один – врач, еврей, второй – аристократ, полковник. Полковник дразнил товарища: «Боитесь ведь, а? Еще одно доказательство превосходства арийской расы над семитской». «Конечно, боюсь, – ответил врач, – но что касается превосходства, то если бы вы, мой дорогой полковник, боялись так, как я, вы бы давно уже удрали» [1].

Примерно через 60 лет после этого диалога американский философ Томас Нагель опубликовал статью «Каково быть летучей мышью?», эпохальный текст в истории философии сознания, начинающийся с заявления колоссальной силы: «Самосознание – вот, что делает проблему тело/разум практически неразрешимой».

Если вдуматься, то ведь примерно это же имел в виду врач, отвечая на расистский упрек товарища. Никакие объективные данные о ситуации, в которой оказался человек (и его мозг), не способны обеспечить наблюдателя полнотой информации о том, что именно человек переживает. Так же, как невозможно представить, каково быть летучей мышью, невозможно пережить то же самое, что переживает другой человек, и почувствовать его жизненную ситуацию изнутри.

Нагель в свое время полемизировал с физикалистами [32] Позиция физикалистов – ментальное тождественно физическому. . Аналогом физикалистской позиции в психиатрии является нейрореализм – убежденность в том, что сто процентов нужной информации о патологии даст аппаратное исследование мозга или какой-либо другой метод изучения нейронов.