Элизабет Лукас - Источники осознанной жизни. Преврати проблемы в ресурсы

– Расставания я не вынесу, – заплакала пациентка.

– Вы справитесь, – возразила я. – Вы стоите на собственных ногах, вы не зависите от того, есть рядом с вами какой-нибудь мужчина или нет. Сейчас для вас самое время осознать свои собственные силы. Я кивнула на листок с рассказом.

– Разумные варианты жизнь предлагает в изобилии. Каждому. И любящим парам, и одиноким, и здоровым, и больным. Орехи растут во многих местах. Требуется только одно – вытащить руку из кувшина! Иначе вы никогда больше не сможете собирать орехи! С тяжелым сердцем пациентка последовала моему совету. После переходной фазы «прорастания» любовь Р. к этой женщине доказала свою надежность и постоянство.

Таково вытекающее из этой истории благотворное поучение. Но скрытое в ней обещание даже превосходит его по своему целительному потенциалу. Человек попадает в тиски. Застревает. Напрасно старается вырваться. Зовет на помощь ближних. Те приходят и с интересом наблюдают. Эта ситуация знакома каждому… Но обещание гласит: обязательно найдется кто-нибудь, кто поможет. Будь уверен! Кто-нибудь вызволит тебя из беды. Кто это будет? Сосед? Волшебник? Не имеет значения, в каком обличье он появится. Главное, он придет и поможет.

Шелковые подушки

Смертельно больной калиф возлежал на шелковых подушках. Вокруг него собрались все врачи страны, и все они единодушно решили, что излечить и спасти калифа может лишь одно средство – рубашка счастливого человека, положенная ему под голову. Целый рой гонцов вылетел из дворца на поиски счастливого человека, они обошли каждый город и каждую деревню, заглянули в каждую хижину. Но все, кого они спрашивали о счастье, в ответ говорили только о своих горестях и заботах. Наконец гонцам повстречался пастух, с веселым смехом и песнями пасущий овечье стадо. Его спросили, счастлив ли он. «Я даже представить себе не могу, чтобы кто-нибудь мог быть счастливее меня», – отвечал пастух. «Тогда отдай нам скорее твою рубашку!» – вскричали гонцы. Но пастух ответил: «У меня ее нет».

Прискорбная весть, что единственный счастливый человек, которого разыскали гонцы, не имел даже рубашки, заставила калифа крепко задуматься. Три дня и три ночи он провел в полном уединении. А на четвертый велел раздать свои шелковые подушки и драгоценности народу. Легенда говорит, что с тех пор калиф выздоровел и жил счастливо.

Из книги Носсрата Пезешкиана «Торговец и попугай» (Nossrat Peseschkian. Der Kaufmann und der Papagei)

Поучение этой притчи является продолжением предыдущего поучения: счастье не имеет ничего общего с внешней стороной жизни, к нему нельзя прийти через обладание чем-то или кем-то; напротив, это чисто внутреннее явление, некая духовная приправа к человеческому бытию. Символически счастливого человека можно представить себе «нагим».

При этом притча далека от прославления нищеты, об этом говорит выразительно изображенная фигура пастуха – у него есть работа и, возможно, даже своя отара овец. У него есть обязанности, которые он выполняет «с веселым смехом и песнями», что дает ему средства к существованию. Главное для него – чистая радость от любимого занятия, самоотдача в служении порученному делу и скромные потребности, когда ничего лишнего не нужно.

В противоположность пастуху смертельно больной богатый калиф лежит, утопая в шелковых подушках. От них ему мало проку, так же как и от драгоценностей, и от всех его подданных. Восстановление жизненных сил может произойти только изнутри. И действительно происходит. Но каким образом? Самым наилучшим и последовательным: через размышление, тишину, сброс балласта и доброе деяние.

Одна моя пациентка, 35-летняя мать четверых детей, вырвалась из «семейной тюрьмы», бросила мужа и детей и очертя голову умчалась за океан к одному американскому профессору. Он баловал ее изящными вещами и путешествиями и освободил от всех обязанностей по дому. Таких интимных переживаний, как с ним, она не знала в своей прежней «бесцветной» жизни – так она говорила, придя через год ко мне на прием, – потому что в течение этого года почему-то ею все сильнее овладевала тоска. Она перестала понимать самое себя и окружающий мир и по совету американских врачей глотала антидепрессанты. Она так много перенесла, говорили ей, что ее душевные раны еще не затянулись. Но ей казалось, что эти раны, вместо того чтобы заживать, день ото дня становятся все глубже. Исчерпав все возможности, растерявшийся профессор решил прибегнуть к последнему средству, которое еще пришло ему на ум, и забронировал билеты на воздушный рейс в Европу. «Может быть, у нее ностальгия, и ей надо просто вновь увидеть родные места и услышать родную речь», – думал он. Поскольку родные места пациентки находились поблизости от меня и поскольку ее депрессия на родине, вопреки ожиданиям, лишь усилилась, она обратилась ко мне. Я испугалась, увидев, какие огромные дозы антидепрессантов ей прописывают, и спросила себя, не лежит ли в основе всей ситуации совершенно конкретная проблема. Достаточно было одной фразы, чтобы мои подозрения подтвердились: «Вы получаете известия о детях? Знаете, как им живется?» Шлюзы открылись, и рыданиям не было конца. Продолжать беседу было немыслимо. Я дала ей с собой листочек с рассказом Носсрата Пезешкиана и попросила ее (аналогично калифу) три дня и три ночи провести в полном одиночестве и тишине, а на четвертый сообщить мне о результатах своих размышлений.

На четвертый день женщина пришла ко мне вместе с профессором. Под глазами у нее были темные круги, но она казалась спокойной.

– Я решила вернуться к детям, – сказала она. – Им сейчас от 5 до 11 лет, и им нужна мать. Мой муж не способен воспитывать их в одиночку, а постоянно меняющиеся помощники обеспечивают в лучшем случае лишь минимальный уход. Их души страдают, я это чувствую.

Она с любовью посмотрела на профессора, сидящего рядом с ней.

– Он увел меня в рай, но в раю я болею. Он даже согласен, чтобы я привезла детей в Америку, но развод означал бы неизбежное тяжелое судебное разбирательство, а я не хочу, чтобы дети испытали новые мучительные переживания и новую разлуку. Нет, я отдаю «шелковые подушки» назад…

Профессор погладил ее руку.

– Во мне ты всегда найдешь доброго друга, что бы ни случилось, не забывай об этом, – тихо проговорил он по-английски и поднялся со стула.

– Нужно ли ей и дальше принимать лекарства? – спросил он меня при прощании. Я порекомендовала постепенную, осторожную отмену и попросила пациентку показаться мне через три недели.

По прошествии трех недель – профессор к тому времени улетел обратно в Америку – она уже легко обходилась без антидепрессантов. Несмотря на неописуемый беспорядок, который ждал ее дома, и множество школьных проблем, с которыми ей с ходу пришлось столкнуться, она улыбалась.