Райан Холидей - Сила спокойствия

И когда на пляже в Сен-Тропе она столкнулась с опасностью и риском, выбирая между возможностью отвернуться или сделать доброе дело , она продемонстрировала преданность своим идеалам.

Что лучше? Жить трусом или умереть героем? Не соответствовать тому, что, на ваш взгляд, правильно, или погибнуть при исполнении служебных обязанностей? И что более естественно? Отклонить зов собратьев или храбро броситься на помощь?

Спокойствие — это не оправдание для ухода от проблем мира. Скорее наоборот: это инструмент, который позволяет вам сделать больше добра людям.

Ни буддисты, ни стоики не верили в то, что позже стало называться первородным грехом, — что мы падший, порочный и сломленный вид. Напротив, они верили, что мы рождаемся благими. Фраза «будь естественным» для них была эквивалентна словам «поступай правильно». Для Аристотеля добродетель была не чем-то, заключенным в душе, а тем, как мы живем. Тем, что мы делаем. Он называл это «эвдемония» — «процветание», эквивалент счастья.

Человек, который делает эгоистичный выбор или поступает против совести, никогда не будет умиротворен. Человек, который безучастен, пока остальные страдают или сражаются, никогда не будет чувствовать себя хорошо или ощущать, что ему достаточно , — вне зависимости от того, чего он достиг или насколько впечатляет его репутация.

Хорошо себя чувствовать будет человек, который регулярно делает благо. Тот, кто вносит вклад в сообщество, будет ощущать себя его частью. Человеку, который отдает свое тело на благие дела — волонтерство, защиту, обслуживание, поддержку, — не нужно воспринимать их как парк развлечений ради получения острых ощущений.

Добродетель не абстрактное понятие. Мы очищаем разум и отделяем существенное от несущественного не ради дешевых фокусов. Мы совершенствуемся не для того, чтобы стать богаче и сильнее.

Мы делаем это, чтобы жить лучше и быть лучше.

Каждый человек, которого мы встречаем, и каждая ситуация, в которой мы оказываемся, — возможность доказать это.

Старый девиз бойскаутов: «Ни дня без доброго дела».

Некоторые добрые дела велики, например спасение жизни или защита окружающей среды. Но скаутов учили, что хорошие дела могут быть и небольшими: проявить внимание, подстричь соседский газон, позвонить по телефону 911, увидев неладное, подержать дверь открытой, подружиться с новичком в школе. Смел тот, кто так поступает. Именно подобные люди делают наш мир таким, чтобы в нем стоило жить.

Марк Аврелий говорил о переходе от одного бескорыстного поступка к другому: «Только так мы можем найти радость и спокойствие». Библия утверждает, что нужно делать добро. Слишком много верующих, похоже, считают, что достаточно одной веры .

Если обратиться к людям, провозглашающим, что они принадлежат к той или иной религии, то сколько из них живут по принципам любви, милосердия и самоотверженности?

Поступки — вот что имеет значение.

Позвоните знакомому, расскажите, как много он значит для вас. Поделитесь богатством. Предложите свою кандидатуру. Подберите мусор. Заступитесь, когда над кем-то измываются. Заступитесь, даже если вам страшно, даже если вы можете пострадать. Скажите правду. Соблюдайте клятвы, держите слово. Протяните руку упавшему.

Делайте то, что сложно . Элеонора Рузвельт сказала: «Вы должны делать то, чего не можете сделать».

Это страшно. Это не всегда просто, но знайте: на той стороне добра находится истинное спокойствие.

Подумайте о Дороти Дэй и других католических монахинях, которые до изнеможения трудились на благо людей. Возможно, у них не было имущества и материального благосостояния, но они находили утешение в открытых ими приютах и в самоуважении, которое возвращали людям, отторгнутым обществом. Сравните это с беспокойством родителей, чрезмерно опекающих ребенка: они думают только о том, как записать чадо в детский сад. А проворовавшийся бизнесмен тревожится только из-за ближайшей аудиторской проверки. Сравните это с неотвязным ощущением неуверенности от понимания, что мы живем не так, как следовало бы, и что делаем недостаточно для других людей. Философ Нассим Талеб сказал: если вы видите мошенника, но не кричите об этом, то вы сам мошенник . Но еще хуже: вы будете ощущать себя мошенником. И вы никогда не станете чувствовать себя гордым, счастливым или уверенным в себе.

Всегда ли мы будем соответствовать собственным стандартам? Нет. Когда это происходит, не надо мучить себя, подобно Кламансу. Пусть это преподаст нам урок, как и все беды.

Вот почему в двенадцатиступенчатой программе «Анонимных алкоголиков» участников просят быть полезными другим людям. Не потому, что добрые дела могут отменить прошлое. Они помогают нам выбросить нас же из головы, что позволяет написать сценарий нового, лучшего будущего.

Если мы хотим быть хорошими и чувствовать себя хорошо, нам нужно делать хорошее.

Это неизбежно.

Прыгайте в воду, если слышите крик о помощи. Протяните руку, если видите, что кто-то в этом нуждается. Делайте добро, где только можете.

Если вы этого не сделаете, вам придется искать способ жить с этим.

Шел 161 год нашей эры. Император Антонин Пий знал, что умирает. Ему было семьдесят четыре года, и он ощущал, как жизнь покидает тело. Императора мучала лихорадка и боли в животе. Собрав последние силы, он вызвал приемного сына Марка Аврелия, чтобы передать ему власть. Затем Антонин повернулся к толпе и сказал последнее слово — оно отразилось не только на жизни его сына, но и на всей истории, докатившись до сегодняшнего дня: самообладание .

Несколькими сотнями лет ранее, примерно в 400 году до нашей эры, Будда тоже с великим самообладанием согласился с тем, что вскоре уйдет с этой земли. Он был немного старше Антонина, но не назначал преемника, поскольку, родившись принцем, отказался от имущества в стремлении к просветлению. И тем не менее он мог сказать, что его ученики беспокоились о его потере, о том, как они продолжат свой путь без его руководства и любви.

«Вы можете решить, — говорил Будда, — что слово Учитель ушло в прошлое и у вас больше нет учителя. Но это неправильно. Пусть Дхамма [128] Дхамма (дхарма) — буквально «то, что поддерживает»; традиционно переводится как «учение», «закон», «доктрина» и так далее. Прим. пер. и Дисциплина, которым я учил вас, станут вашим Учителем, когда я уйду».

Затем он, как и Антонин, приготовился к последним словам. К последнему шансу передать мудрость людям, которых любил, которые, как он знал, обязательно столкнутся с трудностями, угрожающими нам всю жизнь. «Все сущее приходит в упадок и истлевает, — сказал он. — Усердно трудитесь ради освобождения».