Кай Шрайбер - Честная ложь [Почему мы продолжаем верить в то, что портит нам жизнь] [litres]

Чтобы этот процесс (который у Канемана называется «медленное мышление» и может повлиять на будущие решения в аналогичных ситуациях) был продуктивным, мы должны проиграть в воображении все варианты для данной ситуации. То есть нам нужна модель самих себя, реагирующих привычным образом или абсолютно иначе.

То есть мы должны представить самих себя свободными людьми.

В некотором смысле мы таковыми и являемся, потому что в узких рамках, в которые нас поставила наша способность к обучению, мы все-таки умеем перекрутить внутренние колесики, которые предопределяют решения. Но и это тоже часть нашего поведения. Не удается уйти от философского осмысления невозможности свободного волеизъявления.

Если у вас испортилось настроение, то утешит тот факт, что есть и другой аспект свободы – практический. А именно, вопрос о том, возможно ли в конкретной ситуации реализовать личные желания и идеи и не попытается ли кто-то извне по злому умыслу воспрепятствовать этому. Сообща отстаивать такую форму свободы воли имеет больший смысл, нежели горевать об утрате той, которой и быть не может.

Как вообще возможно, чтобы живые существа не ставили друг другу палки в колеса, а поддерживали или даже вместе что-то предпринимали? Как нашему виду удалось, несмотря ни на что, освободиться от незрелости, в которой повинен наш перцептивный аппарат? И почему этот освобожденный и способный к кооперации вид до сих пор толпами бегает за шарлатанами, обманщиками и демагогами, которые, по-видимому, плодятся бесконечно?

С марсианским зондом на ток-шоу – загадка сотрудничества – правило Холдейна – трампизм как объяснение любезности – теория игр – Хиллер и Бенджен

Вспомним, какие основные слабые стороны нашего перцептивного аппарата нам уже встретились: он совершает ошибки, пренебрегает советами, подвержен предвзятости. Подумаем также обо всех конкретных слабостях, иллюзиях и заблуждениях, которые в современном мире выставлены напоказ, как в былые времена физические недостатки на шоу уродов. Мы готовы заплатить больше, если перед покупкой нам показали очень большое число, которое с ней никак не связано. Если мы выберем десерт, который будем есть по понедельникам в течение месяца, то потом, когда желания изменятся, мы будем раздражаться всякий раз, как нам подадут не наш любимый десерт. Мы считаем вещи более ценными, просто потому что мы их выбрали.

В свете, который падает на нас из дверей этого музея недостатков, может показаться удивительным, что человеческий вид так успешен в деле выживания и за миллионы лет еще не истребил сам себя, поскольку все половозрелые самцы, перепрыгивая с ветки на ветку, переоценивали свои спортивные способности и попадали прямиком в пасть льва. Как нам справляться с собственной уязвимостью? Против простых ошибок восприятия, вызванных помехами, помогает длительное наблюдение. Против более сложных, а также против применения неправильных стратегий полезно накапливать опыт (вернее, наделать побольше ошибок, что по сути то же самое) и больше смотреть по сторонам. Продолжительность жизни каждого индивидуума ограничена, поэтому приходится экономить время на обучении. Если весь день лежать на боку и жевать бананы, то не сконцентрируешься на кривых комнатах, не сконструируешь стереоскоп. Трудно даже написать книгу.

Ключевой секрет успеха человечества в борьбе со всеми этими невзгодами, несомненно, заключается в способности к сотрудничеству. В нем и в общении перед нами открывается вся сокровищница накопленного опыта. Устремленные в небо башни, мерцающие ракеты, зонды, годами бороздящие пески Марса, библиотеки, симфонические оркестры, коллективное восприятие, которое мы называем журналистикой и наукой, и, к сожалению, религия, Facebook и послеобеденные ток-шоу – все это было бы немыслимо без сотрудничества, на которое человек способен и к которому интуитивно стремится.

Как это бывает с настоящими секретами, науке долгое время было неясно, как кооперация вообще стала возможной в мире, где все должны носить футболки с надписью «Эволюция создала это эгоистичное тело». Если отвлечься от эволюции и заняться творчеством, то эта специфическая проблема снимается. Сотрудничество, милосердие и альтруизм можно поставить в заслугу все тому же богу, которому беззастенчиво приписываются все важные явления в этом мире. Однако вся теория создания мира и человека, которая вырисовывается из этого, – бредовая.

Как бы то ни было, с тех пор как эволюция дала мыслящим существам гораздо более совершенную модель зарождения жизни, остается загадкой, как организмы, которые ведут себя как пауки в банке, дошли до того, что смирились друг с другом и научились сотрудничать.

Ключевой секрет успеха человечества в борьбе со всеми невзгодами, несомненно, заключается в способности к сотрудничеству.

В фауне эта загадка обнаруживает себя в сооружениях насекомых, пожалуй, самым поразительным образом. Пчелы-работницы отказываются иметь потомство – для эволюции немыслимое дело. Еще сам Дарвин в своем «Происхождении видов путем естественного отбора» предположил, что стерильные работницы имеют родственные связи со всеми прочими пчелами в улье. Возможно, они косвенно выигрывают от личной жертвы своей бездетной жизни за счет общего блага всей пчелиной семьи.

В середине XX века эту гипотезу обосновали и систематизировали биологи Джон Холдейн и Рональд Фишер. В 60-х годах Ричард Прайс вывел математическую формулу данного явления, а знаменитый эволюционный биолог Уильям Дональд Гамильтон популяризировал ее (1). Результат их усилий стал носить имя одного из ученых мужей, который внес наименьший вклад в становление гипотезы, – правило Гамильтона. Его можно обозвать и именами трех других – правило Холдейна – Фишера – Прайса. Так или иначе, оно гласит, что один организм должен помогать другому, если этот другой звонит по телефону и просит о помощи.

Нет, стоп. Чушь. Согласно правилу Гамильтона, один организм должен помогать другому, когда величина вклада в размножение другой особи больше, нежели цена помощи, помноженная на степень родства обеих.

«Секундочку, что, простите?»

Это вы сейчас воскликнули? Во всяком случае, я бы так и сделал. Один из авторов правила, Холдейн, объяснял, что он всегда готов отдать свою жизнь за двух родных братьев или за восемь двоюродных. Такие цифры получаются, потому что у родных половина генов общая, а у двоюродных это лишь 1/8. Данное правило, в детали которого мы сейчас не будем погружаться, отлично зарекомендовало себя в мире животных. Оно действительно может объяснить феномен сотрудничества и альтруизма между родственниками. В человеческом обществе это называется «непотизм» от латинского слова nepos – род: продвижение личных интересов через привилегии родственников. Скоро это будет называться трампизмом.