Андрей Гронский - Гештальт в повседневной жизни

Во время приступа человек испытывает чувство удушья, учащение сердцебиения, головокружение, шум в ушах и головную боль, предобморочное состояние, дрожь в руках и ногах, ощущение общей слабости, чувство ужаса и ощущение нереальности окружающего (дереализацию). Хотя эти приступы не представляют опасности для жизни, субъективно они переживаются чрезвычайно мучительно. На фоне приступа часто возникает страх смерти. Повторяющиеся эпизоды паники могут осложниться агорафобией. В современном понимании агорафобия – это не столько страх открытых пространств, сколько страх мест, в которых может случиться приступ, и не будет оказана медицинская помощь. Человек начинает избегать выходить из дома, посещать публичные места без сопровождения близких, которым он доверяет.

Если при фобическом неврозе доминирует страх перед определенным стимулом, то при паническом расстройстве – тревога, не привязанная к конкретному объекту. Здесь стоит вернуться к эмоции тревоги и рассмотреть каков физиологический механизм ее возникновения. Представьте, что внутри вашего организма начинает подниматься волна сильной актуальной потребности, например, сексуальной. Прежде всего, вы почувствуете специфические ощущения в теле, у вас усилится кровообращение, ваше дыхание станет более глубоким, активизируется не только ваше тело, но и психическое состояние. Такая общая энергетическая мобилизация организма, даже если она не связана именно с сексом, в гештальт-терапии именуется возбуждением. Представьте далее, что в этот момент вы видите соответствующий вашей потребности объект, будь то изображение в интернете или реальный человек на улице. Ваше возбуждение будет нарастать, подталкивая ваше тело к действиям. Постепенно оно будет трансформироваться в более специфичные эмоциональные состояния – эротическое очарование, влечение или даже влюбленность.

Представьте, что происходит нечто, что срочно требует отвлечься от ваших фантазий и переключить внимание. Поток поднимающегося возбуждения будет резко остановлен. Остановка возбуждения достигается посредством телесного напряжения и сдерживания дыхания. Но если вам даже удалось успешно перенастроиться, то некоторое время будет присутствовать ощущение, что скопившаяся энергия как будто распирает ваше тело изнутри, дыхание сбивчиво, а в конечностях вы чувствуете легкий тремор. Если такого рода принудительная остановка будет длиться достаточно долго, то эти ощущения станут восприниматься как то, что называют тревогой. С точки зрения гештальт-терапии, тревога – это прерванное возбуждение.

Остановка возбуждения тесно связана с дыханием. Оно становится поверхностным и учащенным, не происходит полного выдоха, что приводит к перенасыщению мозга кислородом. Постоянная повышенная тревожность и панические атаки – это результат хронического прерывания возбуждения, связанного с важными для организма потребностями.

В процессе терапии нужно сделать эти потребности осознанными и найти способ, каким образом можно давать выход мобилизуемомой энергии.

Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), ранее называвшееся неврозом навязчивых состояний – еще одно из часто встречающихся в настоящее время невротических расстройств. Оно проявляется обсессиями, т.е. навязчивыми, непроизвольно повторяющимися мыслями, образами, влечениями, и компульсиями – навязчивыми принудительными действиями. Компульсии чаще всего играют роль защитных ритуалов – например, многократные проверки того выключены ли электроприборы и закрыта ли дверь, навязчивое мытье рук при страхе заражения, навязчивый счет, навязчивое повторение одних и тех же действий, навязчивая расстановка предметов в одном и том же порядке и т. п. Эти навязчивые мысли и действия при ОКР воспринимаются человеком как свои собственные, а не навязанные какой-то внешней силой, в отличие от более серьезных психических нарушений – психозов. Однако они вступают в резкий диссонанс с сознательными ценностями личности (например, возникающее у женщины навязчивое представление, что она бьет ножом любимого мужа; у человека, ценящего свою жизнь, представление, что он бросается на рельсы в метро) или с тем, что он считает разумным (навязчивое мытье рук, которое человек осуществляет, понимая при этом, что микробов на руках уже давно нет).

Разные обсессии могут сочетаться у одного человека. Нередко с течением времени их содержание может меняться, и один страх заменяется другим. Хотя навязчивые мысли кажутся самому человеку с ОКР абсурдными, он не может их прекратить волевым усилием. Борьба с ними с помощью усилий воли обычно не дает особых результатов или даже приводит к усилению. Т.е. происходит то, о чем рассказывается в известной притче, где мудрец дал отроку задание думать о чем угодно, но только не о белой обезьяне. В результате люди, страдающие ОКР, испытывают сильное внутренне страдание, хотя внешне их поведение остается вполне адекватным, за исключением разве что отдельных «пунктиков», которые обычно заметны только лицам из ближайшего окружения. Люди, страдающие этим расстройством, обычно стесняются его симптомов и стараются скрывать их.

По наблюдениям психотерапевтов, воспитание людей, страдающих ОКР, происходило в атмосфере строгости, культа чистоты, сопровождалось большим количеством долженствований, запретов и насаждением чувства вины. Начало и обострения, как правило, связаны с различными жизненными стрессами.

Хотя при ОКР и не всегда удается полностью избавиться от навязчивостей, но с помощью терапии можно снизить их субъективную значимость, сделать неактуальными, научиться не отождествлять себя с ними. Как и другие тревожные симптомы обсессии и компульсии связаны с подавлением нормальных эмоциональных реакций, поэтому в процессе психотерапии нужно проработать запреты на проживание и выражение чувств.

Антон, молодой человек 23 лет, с юности страдает обсессивно-компульсивным расстройством. Ему в голову приходили пугающие ипохондрические мысли о том, что он страдает каким-либо неизлечимым заболеванием, от которых он не мог отделаться. Медицинские обследования успокаивали ненадолго. Он всегда одевался неброско, но аккуратно. В его движениях чувствовалась скованность. Он жил с мамой. Семья у них была неполная, и он был единственным сыном. Как он помнит, в воспитании было много запретов. Родители развелись, когда ему было 12 лет. Мать всегда играла в отношениях с ним подавляющую роль, ограничивала его самостоятельность и инициативу. Когда ему исполнилось 20 лет, он стал подумывать о переезде от мамы, но его останавливали, с одной стороны, страх того, как он справится с самостоятельной жизнью, с другой, чувство вины перед мамой, которая останется совершенно одна.