Андрей Гронский - Гештальт в повседневной жизни

Клиентка говорит, что страдает хроническим ларингитом и часто при обострениях теряет голос. Она думает о том, нет ли в этом чего-то психосоматического, и хотела бы в этом разобраться. Терапевт предлагает ей в качестве эксперимента сказать несколько слов от имени симптома. Она некоторое время входит в роль и затем низким угрожающим голосом произносит, обращаясь к себе от его имени: «Молчи, молчи, молчи!» Терапевт спрашивает у симптома, который она изображает: «Что случится, если она будет говорить?» «Будет еще хуже!» – следует ответ. Клиентка, похоже, сама удивлена возникшим словам. Терапевт поинтересовался у нее, не напоминает ли этот голос кого-то из близких людей. Клиентка ответила, что голос напомнил ее мать, очень сдержанную женщину, которая страдала от поведения своего мужа и его родственников, но никогда открыто не выражала своего недовольства, видимо, опасаясь усугубления конфликтов. Она также сказала, что многим недовольна в своей семейной жизни и на своей работе. Но она никогда не решается высказывать это прямо.

Психосоматическая теория заболеваний горла и гортани заключается в том, что сдерживание голосовой активности сопровождается избыточным мышечным напряжением в этой области, что приводит к ухудшению кровоснабжения тканей, и в результате к повышенной уязвимости к инфекционным и воспалительным процессам.

С точки зрения гештальт-терапии при психосоматических расстройствах основную роль играют такие механизмы как слияние двух процессов, – психологического и физиологического, – и сдерживание импульсов (ретрофлексия).

Многие гештальт-терапевты рассказывают о случаях, когда психосоматический симптом не находился в фокусе внимания психотерапии, и работа велась с другими проблемами, но, тем не менее, когда менялся стиль построения клиентом контакта с миром, хроническое заболевание, например бронхиальная астма, спонтанно уходило в ремиссию.

Конечно, нужно понимать, что если речь идет о лечении соматического заболевания, то любая психотерапия является дополнительным средством, и никак не заменяет традиционное медицинское лечение.

В 60-е гг., когда Фриц Перлз популяризировал Гештальт в Эсаленском институте, для того чтобы донести свои идеи до публики, он часто формулировал их в виде броских и провокативных лозунгов. С одной стороны, это конечно делало их намного более доступными для понимания, но, с другой, могло создавать слишком упрощенное представление. За что его и критиковали бывшие коллеги, ранее помогавшие создавать гештальт-терапию, в том числе его супруга Лаура Перлз. Одно из его высказываний в этот период гласило, что идеалом гештальт-терапии является человек без характера.

Конечно, в этом высказывании Перлз имел в виду способность к гибкому поведению, соответствующему конкретной ситуации. Но если его воспринять в совершенно буквальном смысле, то возникают ассоциации с внутренним состоянием человека, которого сейчас определяют как страдающего пограничным личностным расстройством.

Пограничное расстройство личности (ПЛР) было описано психоаналитиками в конце 60-х гг., а впоследствии привлекло внимание представителей и других школ психотерапии, т.к. стало часто встречающейся проблемой. Это связывают с социально-культурными изменениями: отказом родителей в 60-70-е гг. прошлого века от традиционного авторитарного патриархального стиля воспитания, который формировал характер, склонный к навязчивостям (другие названия – педантичный, садо-мазохистический), и переходом в другую крайность – либерально-попустительскому типу воспитания, когда родители не устанавливают четких границ, и в результате ребенку очень сложно сформировать четкое представление о себе и о внешнем мире. Ведь именно сталкиваясь с ограничениями, мы понимаем, что нам нравится и не нравится, чего мы хотим, а чего не хотим, каких действий можем ожидать от самих себя и от окружающих. Хотя, в то же время, ПЛР может сформироваться и при воспитании в семье, в которой царили непредсказуемые реакции и физическая агрессия.

Центральная психологическая проблема при ПЛР – это диффузная идентичность, отсутствие целостного представления о своем Я. Переживание себя как не имеющего определенных качеств и свойств является чрезвычайно мучительным.

Люди с ПЛР в попытках обнаружить свою идентичность бросаются из крайности в крайность – экспериментируют со своей сексуальной ориентацией, резко меняют предпочтения в карьере, наносят себе порезы, самоповреждения. Есть версия, что переживание физической боли помогает им ощутить границы своей самости. Они испытывают постоянные перепады настроения, чувство опустошенности, совершают импульсивные рискованные поступки, нередко попытки суицида.

Конечно, было бы совершенно неверным сказать, что у людей с ПЛР нет характера. На уровне поведения он, конечно, проявляется, причем весьма ригидно и предсказуемо. Но на уровне переживания человеку очень трудно осознать свою личность как что-то устойчивое и постоянное.

Пациенты с ПЛР представляют большую проблему для психотерапевтов, т.к. не умеют выстраивать стабильные межличностные отношения. Они склонны сначала идеализировать человека, с которым общаются, а потом внезапно обесценивать его и прекращать отношения. То же самое происходит и в отношениях с психотерапевтом. Кроме того, такие пациенты очень болезненно переживают отвержение, поэтому чувствительны ко всем нюансам поведения, которые могут быть прочитаны ими таким образом. Для терапевтов также представляет трудность то, что пограничные клиенты склонны к регулярному нарушению границ терапевтического сеттинга (т.е. договоренностей между клиентом и терапевтом, касающихся совместной работы) – попытки перевести терапевтические отношения в личные, регулярное затягивание времени сессии, звонки и сообщения терапевту в неурочное время, например, ночью. Искусство терапевта в работе с такими клиентами заключается в том, чтобы удерживать границы сеттинга и в то же время не создавать ситуаций, которые могут быть восприняты клиентом как отвержение.

Другим расстройством характера, ставшим типичным для конца 20 – начала 21 века, стал нарциссизм, крайним выражением которого является нарциссическое расстройство личности. Здесь тоже не обошлось без влияния культуры с ее культом достижения и успеха. Выпуклое выражение нарциссизма в массовой культуре – это гламур.

Для нарциссизма характерно грандиозное представление о своем Я, вера в свою исключительность, которая проявляется в особых талантах, достижениях, неотразимой физической привлекательности. Это представление одновременно сочетается с отчуждением от своих реальных эмоций и потребностей. Поэтому нарциссов часто описывают как людей с застывшей улыбкой, замороженными, искусственными эмоциями. Соприкосновение со своими подлинными чувствами у них сопровождается переживанием интенсивного чувства стыда. О нарциссе можно сказать, что в действительности своего подлинного Я он не знает.