Сергей Белорусов - Очерки душевной патологии и возможности ее коррекции соотносительно с духовным измерением бытия

При первичном контакте они восторженно видят в вас друга и потенциального единомышленника, при попытке задавать вопросы они отсылают к книгам, среди которые имена отечественных (Н. Правдина, Л. Виилма, М. Норбеков) и зарубежных авторов (Л. Хей, Н. Пил).

Акцент на успехе, позитиве, благополучии при «вытеснении» неоспоримых фактов присутствия в мире зла, бедствий и страдания в мире.

Подчеркнутая толерантность к невежеству «своих» авторов и ярость при упоминании критики как со стороны академической науки, так и со стороны традиционного богословия.

Избирательность в выборе друзей и партнеров, быстрая потеря интереса к критически мыслящим собеседникам.

Принципиальное отличие «доброкачественной» духовности РОП-терапии состоит в ее опоре на традиционность (говоря языком социологии), или «соборность» (как принято это называть в богословии). Здесь представляется уместным дополнительно определить понятие «прикладного» или «клинического» богословия. Богословие как точная наука находит свое эмпирическое подтверждение в том, что достаточно широко принимается в качестве смыслообразующей мотивации, обладая инспиративной, аффирмативной и регуляторной функциями. Иными словами, хорошее богословие побуждает к дальнейшему личностному развитию, укрепляет само — и миропринятие в достигнутой степени позитива и определяет как доброкачественность творческой рефлексии как в индивидуальном плане, так и в плане оптимизации социальных отношений.

Богословие в своих прикладных аспектах может быть идентифицировано и как человеко-словие. Теология трансформируется в антропологию потому, что, пробиваясь к познанию Творца, человек не может миновать себя, но обнаруживает Его на сокровенных глубинах собственной бытийности. В христианской традиции веры постулировано, что человек создан «по образу» и имеет назначение стать «подобием» Господа. Таким образом, теологически, Бог открывается нам Богом для нас, а то, каким Он является для Себя, является абсолютно недоступным для нашего разумения. Итак, в каком-то смысле можно предположить, что в традиционном богословии Бог, раскрываясь нам, свидетельствует нам более о нас, нежели о Себе. Свидетельства духовных поисков и находок человечества просеяны через сито веков и то, что осталось действительно истинным и ценным, запечатлено в устных и письменных источниках вероучительной традиции. Катехизические истины, жития святых, те или иные аспекты богослужения могут открывать именно то, что значимо для нашего клиента в его патологической ситуации.

Утверждаясь в пространстве, где большая часть потенциальных клиентов имеет явную или скрытую православную идентичность, обусловленную исторически и культурологически, специалисты нашей модальности также ориентируются на православную традицию Богопоклонения. Рассматривая топонимику Христианства среди других вероучительных традиций, следует принять во внимание следующие пункты, характеризующие как уникальность этого духовного явления, так и его ультимативную значимость для ментальной экологии.

Христианство, как оформившаяся религия, возникло в хронологически символическом временном пункте — 6 веков спустя после того исторического периода, который Карл Ясперс назвал «осевым временем человечества», когда происходило становление восточных религий; и за 6 веков до того, как появился Ислам, крупнейшая после Христианства религия, во многом определяющая нынешнюю расстановку мировой цивилизации. Если, будучи психологами, мы признаем сознательную или бессознательную детерминацию всех явлений психической жизни, то, распространяя принцип «обусловленности» на этот исторический факт, мы можем предположить его онтологическое значение в том, что Христианство являет собой хорошо сбалансированную позицию между тенденцией к медитативному «бесстрастию» восточных религий и прагматичной «пассионарностью» мусульманства.

Секулярное религиоведение предлагает довольно искусственное разделение между моно — и политеистическими религиями. Если таковую идентификацию еще возможно провести в догматико-теологической сфере, то применительно к религиозному мировоззрению отдельной личности это оказывается весьма затруднительным, потому что даже для самого строгого последователя монотеизма помимо Единого Творца существуют значимые духовные реалии, и для каждого формального политеиста свойственно выстраивать иерархию духовных сущностей, неизменно приходя к наиболее авторитетной для него фигуре, адресуя ей наибольшее поклонение. В Христианстве это явление противоречия снимается тезисом, сколь необъяснимым рационально, столь и узнаваемым экзистенциально, — догматом Единого Бога в троичности Ипостасей, позволяющем выстроить мировосприятие, исходя из приоритета меж-Ипостасной Любви.

Аксиологический контент признанных религиозных традиций базируется на некоторых общих принципах, как то: а) признание существования Высшего; б) возможность диалога с Высшим; в) необходимость ритуальных действий для реализации двух диалогических динамик — просьбы и благодарности Высшему; г) добродетель, как следование воле Высшего; д) целесообразность и красота мироздания свидетельствуют о благости Высшего. Вместе с тем, можно предположить доминирование определенных ценностных акцентов в той или иной традиционной религии. Тогда приоритетами духовности, определяющими их сущностный стиль, видятся: для шаманизма — поиск контактов с Высшим через его проявления в природе; для классического индуизма — поиск истины через соответствие красоты смыслу; для буддизма — принципиальная отрешенность от низшего для торжества Высшего; для иудаизма — верность открытому Свыше через следование предписаниям (талмудизм); для ислама — покорность воле Высшего вплоть до самопожертвования (шахида). Христианство включает в себя все вышеперечисленное, сообразуя это соподчиненным высшей ценностной ориентации — Любви.

Любое религиозное мировосприятие включает в себя предпочтительность форм выражения почтения, уважения, стремления к сопричастности Высшему. В этом вопросе мы также можем рассмотреть две полярные точки зрения. С одной стороны, очевиден синкретизм систем богопоклонения религий Востока, в маргинальных своих вариациях, содержащих такие явления, как возможность человеческих жертвоприношений (в прошлом) или «просветление» через сексуальные практики (Тантра-йога). С другой стороны, мы видим ислам, минимизирующий приемлемые формы экзистенциального диалога с Высшим, через множество запретов (изобразительного искусства) и тенденцией к крайней регламентации жизненного стиля адептов (шариат). Христианство же, в этом отношении, говоря языком современной психологии, — мультимодально и руководствуется словами блаженного Августина: «В главном — единомыслие, в остальном — свобода и во всем — любовь».