Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Чувство уверенности, как правило, базируется на взаимных знаниях членов экипажа друг о друге не только по операторской деятельности, но и по обычной жизни. Факт неофициального общения характеризуется интересом к личности товарища, а знания друг о друге могут выразиться в доброжелательности и в чувстве ответственности за успех выполняемой деятельности. От того, как сложатся неформальные отношения, во многом будет зависеть слаженная работа коллектива как единого целого.

Распределение функций между отдельными операторами требует не только большого доверия, но и четкой согласованности действий каждого оператора по времени, умения дополнить работу друг друга в целях выполнения общей задачи. Здесь недостаточно правильного понимания задачи всеми членами экипажа и высоких профессиональных знаний и навыков каждого. Нужна та степень взаимодействия между лидером и ведомыми, которая в различных видах групповой деятельности носит название «сработанность», «слетанность», «сыгранность» и т. д.

Сработанность группы особенно четко проявляется в сложных и аварийных ситуациях, когда от экипажа требуется слияние в единое целое. Это напоминает действия игроков в хорошо сыгранных футбольных, хоккейных и других командах. Игра в спорте носит вероятностный характер. Сыгранность обеспечивается наличием хорошо отработанных взаимосвязей и пониманием «рисунка» игры партнера. Это понимание чаще всего носит интуитивный характер и основывается на выработке вероятностного прогнозирования поведения партнера в игровой ситуации. Операторы при усложненной или аварийной ситуации должны через приборы не только быстро оценивать, «схватывать», «прочитывать» динамику складывающейся обстановки, но и уметь прогнозировать вероятные действия лидера и, выражаясь спортивными терминами, «подыгрывать» ему. «На моей практике десятки примеров, — пишет летчик-инструктор Г. И. Калашник, — когда отсутствие в экипаже подстраховки, взаимоконтроля, чувства солидарности повлекли за собой тяжелые летные происшествия и катастрофы» ( 72, с. 9).

Ведущий научный сотрудник Московского Университета Гражданской авиации В. Усков вспоминает уникальный случай, имевший место в английской авиации: «Командир корабля не ладил со вторым пилотом. Они всегда были настроены друг против друга. На взлете у командира корабля случился инфаркт, а второй пилот не взял штурвал... Разбились все: и летный состав, и более 100 пассажиров».

Нередко на должность командира, второго пилота или бортинженера назначаются космонавты, которые были до этого времени в равном положении. Так, командиром корабля «Восток-2» был назначен П. Беляев, хотя до полета с А. Леоновым они занимали равное положение в отряде космонавтов. Бывает, что командиром назначают молодого летчика-космонавта, идущего в полет впервые, а бортинженером — старшего по возрасту. Например, при подготовке экспедиции на орбитальную станцию «Салют-4» командиром был назначен П. И. Климук, а бортинженером — В. И. Севастьянов, который был старше своего командира и участвовал не только в разработке первых космических кораблей, но и подготовке первых космонавтов «гагаринского» набора, а также совершил полет на космическом корабле «Союз-9». «Недавно, прослушивая запись наших переговоров с Землей, — вспоминает В. И. Севастьянов, — я поразился большой слаженностью наших действий, как будто работали не два человека, а один сложный организм. Подобная совместимость экипажа — более сложное и не менее важное качество, чем совместимость в бытовом отношении» ( 158, с. 35).

Обычно сработанность, слетанность, сыгранность достигается в результате длительной совместной деятельности. Как показывают наблюдения, каждый из космонавтов, получив назначение на должность в составе экипажа, сразу начинает «проигрывать» в воображении свою роль командира, бортинженера, исследователя и начинает формировать свой стиль во взаимоотношениях с другими членами. В начале тренировок нередко возникают конфликты из-за неадекватного вхождения кого-либо в ролевую функцию или вследствие недостаточного понимания сложного процесса управления «машиной» в составе группы операторов. В последнем случае речь идет о том, что человек еще не научился «прочитывать» через показания приборов на своем пульте управления действия своих партнеров по обеспечению хода всего процесса в целом. Такой оператор не может внести своевременный вклад в общее дело. Об этом этапе В. А. Шаталов со свойственной ему наблюдательностью и самокритичностью рассказывает: «Я прекрасно чувствовал себя, пока отрабатывал ту часть программы, в которой действовал самостоятельно. Но когда подошла очередь включиться в тренировки группой, дело несколько осложнилось... Не скрою — были среди нас противоречия, споры, и довольно острые... Мне все время казалось, что товарищи по тренировке действуют не так четко, как надо. Хотелось сделать замечания то одному, то другому, поправить их, выполнить работу самому... Это, естественно не нравилось ни Елисееву, ни Хрунову, ни тем более Волынову, которые были подготовлены ничуть не хуже меня. Они обижались, пытались возражать, я горячился и еще больше обострял обстановку. Мы уходили с тренировок раздосадованными, недовольными друг другом. Но каждая стычка приносила нам не одни огорчения, но и немалый полезный опыт общения. Все чаще и чаще мы приходили к общему мнению...» ( 196, с. 129).

В процессе тренировок каждый член экипажа более четко определяют свою функцию (вживается в нее), находит общий язык с коллегами; люди начинают понимать друг друга в процессе взаимосвязанной деятельности. На этом этапе формальные отношения становятся товарищескими, а управление со стороны командира начинает напоминать руководство дирижера оркестром.

Первым космическим кораблем, в экипаж которого входило несколько специалистов, был «Восход». После полета этого корабля В. М. Комаров писал: «Программу исследований экипаж выполнил полностью. Задачи, которые нам предстояло решить в этом полете, требовали участия всех членов экипажа. Одному человеку решить их невозможно, как бы хорошо он ни был подготовлен. Это требовало, в свою очередь, не только одинакового понимания вопросов исследования всеми членами экипажа, но и отличной слаженности в работе, понимания друг друга с полуслова и даже взаимозаменяемости.

Наш экипаж в Космосе был хотя и небольшим, но действовал дружным коллективом, гордым от сознания, что мы выполняем свою работу во имя мирных целей, на благо всего человечества. Все члены экипажа творчески помогали друг другу в выполнении сложной и интересной работы, предусмотренной программой нашего полета.