Джули Литкотт-Хеймс - Отпустите их

Когда проекты закончились, я поговорила по телефону с Дженни и директорами Oak Knoll Кристен Грасиа и Дэвидом Эккерманом. «Мы слышим все эти разглагольствования о стойкости и уверенности в себе, — сказал Эккерман, — и хотим, чтобы у детей были эти черты. Однако это только разговоры, потому что не хватает плана развития. Как дать ребенку реальную возможность попрактиковаться? И мы решили: надо организовать проект свободного выгула».

Администрация школы привлекла на свою сторону родителей. Вместе они подумали, какие задания сами делали в детском возрасте и какие свободы, имевшиеся в то время, отбирают теперь у собственных детей и почему. Затем школьникам было предложено выбрать, что им хочется делать самостоятельно (с одобрения родителей). Хотя проект был необязательным, в нем приняли участие почти полторы сотни детей. Идеи были самые разные, от катания на велосипеде до самостоятельных прогулок, покупок в магазине, пока родители ждут в машине, и приготовления пищи для себя и семьи. Дети выбирали то, что уже делали вместе с родителями и под контролем , поэтому проект давал возможность перейти к четвертому пункту.

После окончания программы пятеро учеников приняли участие в дискуссии, чтобы поделиться подробностями и ответить на вопросы аудитории — детей, учителей и родителей. Пятиклассник сказал, что ему нравилось ходить одному в районную библиотеку: «Это дало мне немного времени для себя ». Один из слушателей спросил: «Ребята, а вы не боялись?» Ответ был твердый и полный энтузиазма. «Нет! Я не боялась. Я сама это выбрала !» — ответила второклассница.

«Родители склонны переживать, — говорит мне директор Грасиа. — Но, когда у ребенка появляется возможность выбирать, он старается и обязательно будет чувствовать себя намного увереннее». Школьный психолог Райан добавляет: «Дети после этого просто сияют, как будто выросли на несколько сантиметров!»

Родители и ученики рассказывали о проектах свободного выгула с восторгом. Грасиа считает, что лучше всего то, что ученики и родители посмотрели на ситуацию другими глазами. «Теперь родителям проще подумать: “А почему я боюсь?” Уже нет рефлекторной реакции: “Нет, ты этого делать не будешь, ты еще маленький”. Мы даем родителям шанс подумать о том, может ли самостоятельное выполнение дела стать для ребенка дорожкой к выработке уверенности в себе».

Позволить детям делать что-то самостоятельно тяжело не только из-за волнений по поводу их безопасности, но еще и потому, что придется отказаться от совершенства, которого мы достичь можем, а дети вряд ли. Например, иногда мне больно смотреть, как дети загружают посудомоечную машину. Но я знаю: если на следующий день они ее откроют и увидят, что я незаметно все переставила, они совершенно упадут духом. Гораздо лучше подождать случая, когда мы будем заниматься посудой вместе, и сказать детям, что, если расположить посуду аккуратно, она будет чище, и показать, как надо. Определенная свобода, позволяющая пробовать, терпеть неудачи и совершенствоваться, — это единственный способ научиться делать что-то самостоятельно, причем не только у детей. Лучшее не просто враг хорошего. Перфекционизм вредит взрослению.

При поддержке центра Beit T’Shuvah Рейчел начала строить новую жизнь. Она целый год не пила, после чего вернулась к учебе и всего за три года получила степень бакалавра по психологии и нейробиологии в одном из университетов Лос-Анджелеса. Но отличницей она быть перестала.

«Раньше я каждый день принимала наркотики и все равно училась на одни пятерки — это было очень важно для моей самооценки. Вернувшись обратно в колледж, я получила свою первую четверку. Подумать только, по этике! У меня появилась мысль: “Как же так? Я не пью и получаю четверку? Я же всегда считала это поражением!” Но потом до меня дошло, что это не смертельно и все в порядке. Не обязательно быть идеальной. Перфекционизм слишком связан с ненавистью к себе».

Сейчас Рейчел получает степень магистра по сестринскому делу в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и задумывается об аспирантуре. Еще ее захватывает эволюционная психология. «Десятки тысяч лет назад маленькие дети учились жить независимо, кормить себя и семью. А сегодня за детей все делают. Мы биологически запрограммированы стремиться заботиться о себе, действовать в режиме выживания, а современная жизнь совершенно противоречит программе в наших генах. Я большая поклонница идеи, что многие наши проблемы возникают из-за того, что мы не следуем по предначертанному эволюцией пути. Когда учишься делать что-то в детском возрасте, это дает смысл, знание, что ты не пропадешь».

Часто мы мечтаем о том, какими станут наши дети, когда вырастут, чем они будут зарабатывать, как будут идти к своим устремлениям. Наши сердца переполняются гордостью, когда мы представляем их компетентными и успешными работниками, полезными и активными гражданами, которых ценят другие. Может быть, однажды они сами станут партнерами, супругами, родителями.

В будущем, о котором мы мечтаем, детям нужно будет уметь думать — то есть как следует все взвешивать и самим во всем разбираться, уметь исследовать предмет, держать в уме концепции и рассуждать о них, а после этого выбирать правильный подход к решению проблемы или понимать, стоит ли соглашаться с идеей, и если да, то в какой степени. Мы не хотим, чтобы наши дети были похожи на роботов — машинально отвечали и рутинно выполняли чужие указания. Хочется вырастить людей мыслящих. Однако очень многие школы сегодня стимулируют зубрежку и пережевывание, а дома мы слишком любим командовать, защищать и держать за руку. В конце концов, мы просто слишком много думаем за наших детей и не даем им думать за себя. Рене Декарт сказал: «Я мыслю, следовательно, существую». Может быть, мешая ребенку мыслить, мы не даем ему существовать ?

Кроме того, мышление оказывается не только экзистенциальной необходимостью (как будто этого мало!), но и все в большей степени экономической.

В своем бестселлере 2009 года Drive: The Surprising Truth About What Motivates Us [245]Дэниел Пинк рассказывает, почему способность разобраться в проблеме особенно важна для сотрудников в XXI веке. Он показывает, что работы, требующие решения «алгоритмических» задач (с готовой инструкцией, которая ведет к единственному выводу), передают на аутсорсинг или компьютеризируют, в то время как 70 процентов прироста рынка труда в США стали давать профессии, включающие «эвристические» задачи — те, в которых надо думать, экспериментировать с возможностями и изобретать новые решения как раз потому, что алгоритма просто не существует [246]. В XXI веке работнику придется соображать.