Дмитрий Ковпак - Без паники! Как научиться жить спокойно и уверенно

Итак, в сознании многих людей наличествует масса жестких требований: «Я должен всем доказать, чего стою!», «Я обязана своим родителям по гроб жизни», «Они должны быть ударниками на работе». До тех пор, пока человек верит этим требованиям, он будет страдать от того, что не успевает выплачивать все долги, которые, правда, сам не помнит, у кого и какого числа сделал. В итоге долженствование превращается в бесконечный процесс, порождающий все больше долгов, усталость и отчаяние.

Долженствование — слепое, догматичное и ограничивающее верование. При этом за словом «должен» в подавляющем большинстве случаев скрывается слово «хочу». Как ни удивительно, оно более ответственное, чем «должен». Говоря иначе, если долженствование — перекладывание ответственности на кого-то или что-то, пожелания — выбор, обладающий своей стоимостью. Поэтому если человек говорит «я хочу», он выражает готовность заплатить за свои пожелания, понимая, что само по себе ничего не случится, желания осуществятся только благодаря его активному участию. Иначе он так и будет требовать от себя, других и мира, как требовательная женщина из анекдота: «Как мой муж, молодой мужчина с двумя почками, может говорить, что у него нет денег на подарок для меня к Восьмому марта?»

В этой связи крайне важно замечать долженствования в своем мышлении и вырабатывать привычку заменять требования пожеланиями. Ведь слово «должен» крайне редко адекватно описывает положение вещей. Например, в исключительном случае: «Человек должен дышать, иначе умрет». И то здесь важно добавить: «Если хочет жить». Потому что для клуба суицидентов это будет не слишком актуально. В большинстве же случаев долженствование — искажение реальности, когда человек обманывает себя и других. Как правило, установка долженствования порождает эмоцию гнева: «Коллеги должны меня понимать!», «Мои родители не должны так делать!».

Избыточные требования часто приводят к поведенческим проявлением агрессии в виде, например, крика на близких. Однако голосовой крик — прежде всего крик нашей беспомощности: «Я не знаю, что делать со своей дочкой, которая не хочет чистить зубы!» Получается, мать наказывает любимого ребенка за то, что не знает, как с ним договориться. При этом впоследствии она может испытывать чувство вины из-за того, что повысила голос на дочь, наказав уже саму себя.

Действительно, злость часто выступает следствием правил, которые человек согласовал с собой, но не с другими. Фокус в том, что даже если бы он согласовал эти правила с окружающими нотариально и скрепил бы их кровью, нет гарантий, что они не будут нарушены одной из сторон. Неспроста Будда говорил: «Когда человек замахивается хлыстом гнева на другого, он в первую очередь ранит самого себя».

Отказаться от долженствований, которые большинство часто раздражающихся людей вытачивали годами, сложно. Еще Чехов писал, что раба из себя надо выдавливать по капле. Неустанное повторение фразы «никто никому ничего не должен», будто мантры, ничего не изменит, если человек не поймет, что скрывается за его требованиями. И какие бы нормы он ни втирал себе в мозг, он может быть не готов отказаться от требований. Если вы скажете: «С сегодняшнего дня я отменяю все мои требования», — ваш мозг ответит: «Ты, может, и отменяешь, а я и дальше собираюсь требовать, чтобы получить то, что ты раньше мне обещал». И вы снова, стоя на автобусной остановке, будете думать: «Почему так долго нет маршрутки? Я уже вышел из дома! Она должна была это понять!»

По этому поводу вспоминается старый анекдот, когда один джентльмен подходит к пивному ларьку и видит надпись: «Пива нет». Он в сердцах восклицает: «Ну что за люди! Как грубо написали! Могли бы спокойно написать: “Нет пива”». Поэтому часто мы раним себя гораздо сильнее, чем другие люди. Они могли уделить этому три минуты, а мы переживаем целый вечер или на всю неделю выпадаем в осадок условного сульфата бария, не растворяющегося не только в азотной кислоте, но и в наших мыслях. Снова, как говорится, осадок остался.

Чтобы прояснить идею долга, рассмотрим такую ситуацию. Представьте, что к вам приходит друг и говорит: «Дай мне, пожалуйста, в долг пять тысяч рублей». Протягивая ему купюру, вы спрашиваете: «Что происходит, дорогой?» Он отвечает: «А происходит простая вещь! Ты дал мне деньги, и теперь я тебе их должен». Вы можете позвать свидетеля, повторить процедуру и спросить у наблюдателя: «Скажи, пожалуйста, что сейчас произошло?» Свидетель скажет: «Произошла простая вещь: ты дал деньги другу, и теперь он тебе их должен». Однако, дорогие друзья, это не так! Это ошибка! Представляете? «А как на самом деле?» — спросит любопытный читатель.

Как мы уже сказали, слово «должен» исключает альтернативу, которая наличествует в большинстве случаев, и тогда за ним прячется слово «хочу». Но склоняясь к «должен», мы вгоняем себя в проблемы, например, в стресс — оттого, что человек не вернул деньги, в то время как мы дали ему сумму, поверив, что ее вернут автоматически. «А как иначе?» — спросите вы. Очень просто! Фраза «он должен вернуть мне деньги» означает отсутствие альтернативы. Иными словами, вы верите, что у этих денег нет шанса не вернуться в оговоренные сроки и с оговоренными условиями.

Идея долга — ментальная и семантическая ловушка, в которой живут многие люди, в то время как реальность описанного случая может отражаться лишь фразой: «Я хочу, чтобы друг вернул мне деньги». При этом следует прояснить себе, какие есть реальные инструменты по возвращению одолженной суммы. Но даже в случае применения этих способов ваш друг может не сказать, где лежат деньги, или вовсе не иметь требуемой суммы. Нужно признать: бывают ситуации, когда деньги не возвращаются. При этом вы можете взять за правило: «Я деньги в долг не даю». Но велика вероятность, что когда друг в очередной раз придет к вам с просьбой одолжить ту или иную сумму, проявится другое ваше правило: «Я должен помогать друзьям, иначе буду редиской, нехорошим человеком». Что делать? Вы не хотите давать деньги в долг, терять друзей — тоже. Как быть?

Вы можете отрегулировать этот внутренний конфликт таким образом: «Я просто дарю эти деньги другу!» Правда, не стоит вслух озвучивать ваше новое внутреннее правило, иначе сразу появится много новых друзей. При таком подходе вы сами определяете сумму, которую готовы сжечь, выкинуть в окно или пожертвовать приятелю. Но даже если вы, не желая терять друга, одалживаете ему сумму, с которой вам не хотелось бы расставаться, можете с собой договориться: «Мне важнее друг, чем эти деньги». В таком случае вы уменьшаете стресс от невозврата и увеличиваете позитивные эмоции от возвращения денег. Ведь если вы убеждены, что долги должны возвращаться, возвращение не принесет вам удовольствия: «Он и так был мне должен! Чему радоваться?» Но если вы осознаете, что деньги могут не вернуться, и вычеркнули их из своего бюджета, возвращение долга станет приятной неожиданностью. Если вы договорились с собой, что вам не жалко проститься, например, с тысячей рублей, а друг хочет, чтобы вы одолжили ему пятьсот тысяч, утверждая, что тысяча рублей не спасет отца русской демократии, вам будет проще сказать: «К сожалению, пятьсот тысяч одолжить не могу. Могу — тысячу». Итак, прежде чем давать в долг, спросите себя: «Расстроюсь ли я, если эта сумма не вернется?» Если ответ отрицательный, давайте, а если положительный — подумайте, что вы делаете. И в первую очередь с собой.