Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Родные пятнадцатилетней Лесли часто сидят, уставившись в экран телефона, а совместные трапезы проходят в тишине. Девушка говорит, что паузы возникают, когда ее мама нарушает собственное правило, согласно которому телефонов за едой быть не должно. Стоит только матери Лесли достать телефон, как это влечет за собой “цепную реакцию”. Семейные разговоры за обедом – вещь хрупкая.

И вот моя мама то и дело проверяет свою переписку, постоянно заглядывает в телефон, он всегда лежит рядом с ней на обеденном столе… И если мобильник издаст хоть малейший сигнал, если что-то там звякнет, мама сразу же на него смотрит. Она всегда находит себе оправдание. Когда мы идем обедать в ресторан, она делает вид, что убирает телефон, а на самом деле кладет его на колени. Она украдкой поглядывает на него, но это так очевидно. Мы с папой и сестрой хором просим ее отложить мобильник в сторону.

Если бы я хоть раз вынула свой телефон за столом, мама сразу наказала бы меня, но сама-то она сидит с телефоном… За обедом мама снова смотрит на экран своего мобильника, и в результате мы все сидим – папа, сестра и я, – и никто не разговаривает и вообще ничего не делает.

Это цепная реакция. Достаточно, чтобы хотя бы один человек вынул телефон. Достаточно, чтобы хотя бы один человек перестал общаться с окружающими.

Лесли живет в мире упущенных возможностей. Дома она не может научиться тем вещам, которым учит беседа: осознавать ценность собственных чувств, проговаривать их, а также понимать и уважать чувства других людей. По словам Лесли, “прямо сейчас” социальные сети оказались для нее “наиболее важным” местом. Однако предназначение социальных сетей – учить совершенно другому. Вместо того чтобы провозглашать ценность аутентичности, социальные сети учат человека играть определенную роль. Вместо того чтобы объяснять значение незащищенности, они подсказывают нам, как наиболее эффектно себя преподнести. И вместо того чтобы научиться слушать, мы узнаем, какие высказывания будут благосклонно восприняты аудиторией. Таким образом, Лесли вовсе не совершенствуется в том, чтобы “распознавать” мысли и чувства других людей – она просто с большей эффективностью добивается, чтобы ее “лайкали”.

Совсем недавно я заметила хороший знак: недовольство молодых людей. Не одна только Лесли испытывает разочарование. Дети, причем даже совсем маленькие, признаются, что их расстраивает повышенное внимание родителей к телефонам. Некоторые с уверенностью заявляют, что собираются воспитывать своих детей совершенно другими методами, чем воспитывали их.

А что подразумевается под другими методами? С точки зрения Лесли, ребенок должен расти в семье, где действительно не будет телефонов за завтраком или за обедом (а не один только запрет пользоваться телефонами, который сами же взрослые и нарушают). Лесли хотела бы, чтобы в ее семье было принято разговаривать за столом. Однако дети, привыкшие в своих семьях обедать в тишине, не чувствуют себя подготовленными к общению за обедом. Вспоминается молодой человек, сказавший мне: “Когда-нибудь – довольно скоро, но, конечно же, не прямо сейчас – я хотел бы научиться вести беседу”. Он добавил “конечно же, не прямо сейчас”, потому что именно тогда, в тот конкретный момент, он предпочитал переписываться, а не разговаривать. Этот молодой человек не уверен, что сможет высказаться, если у него не будет возможности редактировать свои высказывания. Он осознает, что ему необходимо практиковаться в ведении беседы.

Практика здесь играет ключевую роль. По мнению нейробиологов, мозг человека обладает свойством, которое можно обозначить фразой “пользуйся или потеряешь”. Николас Карр, предложивший термин “пустышка”, чтобы помочь людям осмыслить, как их мозг адаптируется к жизни в интернете, говорил: “В неврологическом аспекте мы превращаемся в то, что думаем” [131]. Если вы не пользуетесь определенными частями мозга, они перестают развиваться, или же происходит ослабление связей между ними. В более широком смысле, если маленькие дети не пользуются теми частями мозга, которые активизируются общением с внимательным родителем, нейронные связи не формируются у них надлежащим образом. Можно назвать это гипотезой “отсутствующего чипа”. Название, конечно же, слегка легкомысленное, но проблема действительно серьезная: если маленькие дети не вовлечены в диалог, они уже изначально на шаг отстают в развитии.

Существует аналогия между отношением ребенка к беседе и к чтению. Педагоги жалуются, что студенты – начиная со средней школы и в последующие годы – сильно проигрывают своим ровесникам всего лишь десятилетней давности в умении читать книги, требующие непрерывного внимания. Когнитивный нейропсихолог Марианна Вулф занимается изучением этого ухода от так называемого “глубокого чтения”. Сегодня взрослые, выросшие на серьезной литературе, могут заставить себя сконцентрироваться на длинных текстах и реактивировать нейронные связи, рассчитанные на глубокое чтение, если эти связи были утрачены из-за того, что люди проводят больше времени в сети, чем за чтением книг. Однако перед детьми стоит задача сформировать эти связи изначально. По мнению Вулф, чтобы заставить ребенка обратиться к чтению, нужно сделать первый и наиболее важный шаг – читать ребенку и читать вместе с ним [132].

Параллели с чтением очевидны. Чтобы повернуть детей лицом к беседе – и изучению навыков эмпатии, формируемых беседой, – первым и наиболее важным шагом будет разговор с детьми. Сегодня мы нередко замечаем – именно дети совсем не боятся указывать на то, что высокие технологии слишком часто встают у нас на пути.

Конечно же, в опасениях, что технологии могут встать на пути семейной беседы, нет ничего нового. Телевидение уже давало пищу для схожих опасений. Рассмотрим ситуацию с телевидением, чтобы подчеркнуть, что мы используем технологии в определенном контексте и что этот контекст важен. Ребенком в 1950-е годы я смотрела фильм “Я помню маму” и сериал “Голдберги” вместе со своей семьей. Рекламные паузы дарили нам драгоценные минуты, чтобы мы могли обсудить проблемы персонажей и поговорить о том, что в нашей семье мы поступаем по-другому. А совсем недавно, как раз когда я работала над главой об уединении, мы с дочкой запоем смотрели сериал “Настоящий детектив” и каждые десять минут ставили фильм на паузу, чтобы обсудить мельчайшие подробности сюжета. Когда я писала главу о дружбе, мы смотрели “Игру престолов”, и в этом случае значительная часть нашей беседы прошла в разговорах непосредственно с телевизором [133]. Ну как поверить в то, что происходящее на экране и вправду происходит! Да сколько же можно убивать главных героев в таком количестве!